не исправляются…
– А чем ты лучше его? – взвилась София. – Покупаешь оружие и продаешь машины! Таким, как ты, вообще нет веры!
– Я исполняю свои обещания. Если говорю, что приду, значит, я прихожу! Я человек слова, и мне можно верить!
– Таким, как ты, как раз веры нет! – выпалила София, гордо вздернув подбородок, сложила руки на груди и отвернулась от Ромаля.
Он встал рядом, прижавшись спиной к машине, и точно так же, как она, сложил руки на груди:
– Э чиб бикокалэнгири, тэ кокалы пхагирла[4].
София, услышав странную речь, обернулась:
– Что ты сказал?
– Не важно.
– Это ругательство?
– Это поговорка.
Все же у цыган есть свой язык, а она как раз недавно думала об этом.
– Что за поговорка?
– Садись в машину, я отвезу тебя домой. – Он обошел машину, направляясь к водительскому сиденью.
– Это поговорка?
– Это проблема.
Куда он ее отвезет? Разве уже можно ехать? Сказал, что домой! А как же машины на пристани?
Вспомнились слова одного из лысых парней, которые трясли возле нее и Иво «пушками» и грозились убить Софию, если он не отдаст долг. Может, это были они, люди Лазара? Если бы Иво отдал долг, то в нее бы не стреляли, верно?
– Ромаль, – произнесла его имя София. Какое же оно странное… – Ты знаешь этих людей, которые стреляли в порту? Это могли быть люди Лазара?
– Я не разглядел их, было слегка не до этого. Но мы можем вернуться, чтобы рассмотреть получше.
С ним было невозможно разговаривать серьезно. В него стреляли, а он шутит!
Но, честно говоря, его шутки пугали. Или его реакция пугала. Нормальный человек, как она, испугался бы. Тут не до шуток. Но видимо, Ромаль не такой уж и нормальный.
А может, его пытаются убить каждый день и он просто привык?
– Это твои люди на причале выгружали машины? – София села в машину, но не торопилась закрывать дверь.
– Нет. – Он улыбнулся ей, захлопнув свою дверцу.
Свет в машине еще не погас, и София обратила внимание на цвет его глаз – черный, как логово Сатаны. В этот момент они как будто блеснули. Или это был отблеск света от лампочки?
Внешностью он выделялся из толпы сербских мужчин. Но даже для цыгана он был каким-то особенным. София не могла понять, что делало его другим. Но даже тогда, в детстве, она смотрела на него, не отрывая взгляда. Тогда, в пятнадцать лет, она и не думала, что когда-то заглянет ему в глаза, а теперь сидит рядом и отчетливо видит каждый шрам на его лице. Один прорезал черную бровь, а второй, небольшой, еле заметный, располагался на щеке. Но эти шрамы придавали Ромалю некий шарм и подчеркивали мужественность. К примеру, Иво всегда волновался, рассматривая свое отражение в зеркале, чтобы последствия драк не остались на коже. С ним же переживала и София. А теперь поняла, что шрамы подчеркивают силу, вызывают желание к ним прикоснуться. Поймав себя на этой странной
Язык без костей, а кости переламывает (
