способность к этому. И тогда людям придется уйти с Земли – куда-нибудь в другое место.
– Эйли, у тебя снова вышла грустная история…
– Но зато у нее хороший конец! Правда ведь?.. – она открыла глаза и прищурившись, посмотрела на него.
Смит рассмеялся негромким, каким-то внутренним смехом, глубоко вздохнув. Он с улыбкой щелкнул уголком рта и сказал:
– А ты здорово придумываешь истории, Эйли!
Эйли пожала плечами:
– Не знаю… Бывает…
– А ты пробовала это делать?
– Придумывать истории? Иногда. То есть, они сами придумывались.
– А можешь рассказать какую-нибудь?
Эйли отрицательно помотала головой.
– Почему?
– Я их уже не помню.
– Не может такого быть!
– Ну, я просто не пыталась их запомнить.
– А записать?..
– Нет. Зачем все это? Если все равно кроме меня их никто не прочитает.
– Ну, а я, например?
– Ну я же не знала, что вы придете. Да и все равно, даже если бы я и попыталась, у меня бы получилось плохо. Ведь придумать историю – это одно, а рассказать ее – совсем другое, да?
– Пожалуй, что так.
– Вот потому я и не хочу этого делать, – Эйли пожала плечами и обвила правой рукой белую цепь, прислонившись к ней виском и почувствовав при этом движение качелей как-то по-особому, будто она вдруг присоединилась к ним и стала их частью.
– Все равно, если хочешь совет – попробуй как-нибудь это сделать, – Смит устроился на качелях поудобнее, поменяв положение ног. – Да, если историю можно придумать за пять минут, а то и вообще мгновенно, то рассказывать ее – дело долгое, а иногда даже скучное. Но и в этом есть своя прелесть. И если ты эту прелесть, Эйли, поймаешь за хвост – то получишь путь, может быть, к самому большому наслаждению в мире. Ну, или почти к самому большому.
– Ладно, я буду рада попробовать, – улыбнулась Эйли.
– Конечно! Ну а теперь, пожалуй, мы с тобой попробуем еще кое-что сделать.
Эйли сначала удивленно подняла брови, а потом быстро кивнула и даже потерла руки в предвкушении чего-то интересного. Теперь для нее настало время, когда вся тревога куда-то исчезла и явно не собиралась возвращаться. Эйли уже не думала, что Смит может что-то подумать (хотя он, конечно, мог, но Эйли об этом уже забыла), и сама важность этого разговора, которая так сильно ударила Эйли прямо по носу в самом начале, теперь стала привычной, и Эйли перестала ее замечать.
А тем временем Смит легким движением окунул кисть во внутренний карман и, словно фокусник (каких Эйли видела в том большом городе вниз по горе), вынул оттуда в своих длинных пальцах записную книжку и карандаш. Не думая ни секунды, он открыл какую-то страницу и на весу стал выводить на ней что-то карандашом.
