затянулась до позднего вечера. Алика будто прорвало: и здесь давайте сфоткаемся, и там. И в родительской спальне, на огромной, застеленной вязаным пестрым покрывалом кровати. С горой подушек и настоящей медвежьей шкурой в изголовье. На чердаке, среди душистых связок сухих трав, старинной утвари и слюдяных окошек под самым потолком.
Потом он буквально выволок родителей на резное крыльцо, заставил зажечь керосиновую лампу, взять в руки вилы…
Первым не выдержал отец, наотрез отказавшийся позировать под проливным дождем, сидя на облучке старой повозки:
– Уволь, любимый, все остальное – завтра. Или послезавтра.
– Ну, папа!
– Уволь, сказал. И потом, завтра мы идем в лес, потом катаемся на моторке по реке. Вдруг не хватит памяти у твоего аппарата?
– Ты что, флешку запасную не взял? – брови Алика сложились смешным домиком, губы задрожали, мальчик подозрительно зашмыгал носом. – Как ты мог?!
– Кто же знал, что тебя так понесет? А флешку я в багаж запаковал. У нас Индия впереди…
– Вот и славно, – Валентина прижала ребенка к груди. – Завтра в лесу получатся замечательные снимки. Потом их все пересмотрим и неудачные удалим.
– Точно! – обрадовался Алик. – А ты говоришь: места не хватит! У нас с мамой все схвачено! Давайте, последний кадр, что ли! У туалета! Мои в классе обзавидуются – такой раритет!
Последний кадр плавно перешел в десяток дублей.
– Мам, а чай остыл давно! – поморщился Алик, отпивая глоток. – Погреешь?
– Как я могу отказать своему любимому мужчине? Тем более, поужинать-то мы так и не успели с твоей фотосессией.
– Не с моей, а нашей! – резонно возразил сын, принимаясь лакомиться творогом всухомятку.
И с аппетитом в этих местах полный порядок.
Потом они долго сидели у огня – ночь выдалась прохладной. Алик читал вслух стихи Пушкина – на лето будущему третьекласснику задали прочесть гору книг. А Валентина наслаждалась тихим семейным вечером. И отгоняла непонятную тревогу, засевшую в сердце с полудня. С чего бы? Вроде бы все хорошо. И впереди маячило пять дней такой понятной и простой жизни.
«Может, плюнуть на эту Индию и остаться на весь отпуск на крутых Валюшинских берегах? Ничего не выдумывать, ничего не ждать, просто жить и быть счастливой? И пускай себе тянется эта неспешная жизнь до бесконечности! А что? Подумаю над этим на досуге», – Валентина улыбнулась Алику и своим мыслям.
– А, нравится? – прошептал ей на ухо всевидящий и всеслышащий господин академик. – А я говорил…
– Тсс… пусть читает, – ответила она, плавясь в тепле любимого взгляда.
Потом читал Осман, мерно почесывая засыпающему Алику спинку. Валентина убирала со стола, покачивая головой в такт пушкинским строкам.
Потом они долго стояли на крыльце. Слушали дождь. Смотрели на небо. Целовались до головокружения. Снова слушали. Снова смотрели. Снова целовались…
– Звезды… –
