Шеонны. Подруга рассеянно улыбнулась, но быстро совладала с собой.
– Прекрасно, – коротко ответила она.
– Как твои успехи в руноведении? Как политология? – с нажимом продолжил он.
– Все хорошо, – продолжала свою ложь Шеонна. – Мистер Хорст говорит, что я схватываю всё на лету.
– О да, я слышал об этом, – кивнул господин Омьен. – Я понимаю, что руноведение трудно тебе дается, я и сам в твои годы не мог справиться с этим предметом, но в политологии ты очень способна. Многие великие люди пробивали себе путь шантажом и давлением, и ты ничуть не уступаешь в этом членам Коллегии.
– Что… – Шеонна потеряла все самообладание.
Холодный взгляд господина Омьена уперся в Шеонну. Мужчина нарочито медленно поставил бокал на стол. Его руки, все в мелких шрамах от ран и химических ожогов, напряглись. Шеонна умоляюще смотрела на собравшихся, но никто не мог прийти на помощь.
– Кстати, необязательно было давить на Хорста и копаться в его грязном белье, – отстраненно заметил Шейн, пригубив вина. – Старик был готов скрывать твое отсутствие по доброй воле, лишь бы ты еще дольше не объявлялась в его академическом крыле.
– Шейн! Ты влез в его голову? – прошипела Шеонна.
Она бросила возмущенный взгляд на отца, словно это не ее проделки стали причиной его недовольства, а вопиющее поведение Шейна. Но лицо господина Омьена оставалось таким же непроницаемо холодным.
– Ты не имел никакого права! – зарычала Шеонна на брата.
– Я имею полное право использовать свои Силы и полученную информацию как мне угодно, – пожал плечами Шейн.
Шеонна крепко сжала кулаки, костяшки пальцев побелели.
– Вот он, истинный Черный Пес Коллегии, – произнесла она, вложив в эти слова всю злость.
Шейн предупредительно воззрился на сестру; от меня не укрылось, как напряглись его пальцы, придерживающие стоявший возле тарелки бокал.
Никто не говорил об этом прямо, но из мимолетных разговоров домочадцев я знала, что оба ребенка господина Омьена были приемными. И каждый раз, когда семья собиралась вместе, я находила все больше различий в их внешности. Пухлые губы и круглое личико Шеонны сильно контрастировали с волевыми и резкими чертами господина Омьена. Шейн, в свою очередь, тоже разительно отличался от отца, но невольно перенял его острый взгляд и манеру хмурить брови. Ему едва исполнилось двадцать два, он был высок и крепко сложен и уже умел внушить страх одним своим видом, под стать старшему Омьену.
Неожиданно белоснежная салфетка рядом со мной вспыхнула ярким пламенем. И прежде, чем огонь набрал силу, а я успела испугаться, вовремя подоспевшая Элья опрокинула на салфетку воду из графина.
– Шеонна, хватит! – раскатистый бас господина Омьена пронесся по столовой.
В комнате воцарилась гнетущая тишина, все взгляды
