где, непруха, – согласилась Кристина и взглянула в синие, почти ультрамариновые глаза блондина.
Он показался ей удивительно родным, человеком, с которым без обиняков можно было быть откровенной.
Но тут, взглянув в окно, он засуетился и коротко раскланявшись, распрощался с ней.
Девушка подскочила, ни имени чудесного знакомца, ни номера телефона она у него не спросила. Однако на душе пели птички, и только одно воспоминание внезапно подпортило ей настроение.
Она вздрогнула от отвращения, когда Грошев подстерег ее, однажды, одну, возле дома. Запах пива смешанный с запахом пота вызвал у Кристины такую антипатию, что ее вырвало ему под ноги. Грошев отступил, с изумлением глядя на девушку, а Кристина бежала, и только оказавшись вдали от препода, ужаснулась. Что теперь будет? Но Грошев ни словом, ни делом не упоминая о случившемся, ходил, после, между учениками, склонившимися к мольбертам и лишь раз застрял возле девушки, обдав ее запахом мускуса, спросил вкрадчивым голосом, как она себя чувствует, на что она не смогла ответить, а зажав рот рукой, поспешно бежала в туалет, в панике обдумывая, что ей теперь придется учиться не дышать в обществе похотливого препода.
Однако, вернувшись мысленно в обеденный зал обширной городской столовой, Кристина подивилась той тоске, что нахлынула на нее с невероятной силой. Блондин с его красивым мелодичным голосом пронизанным нотками грусти, с его все понимающим, мудрым взглядом, ярким лучом света пронзил ее душу и засиял теплым солнечным лучиком в груди.
5
Егор Павлович Грошев не всегда преподавал мастерство в художественном училище. Его биография была полна событий.
Болтать ни о чем у Егора Павловича получалось лучше всего. Но мало того, почти каждую фразу он заканчивал словами:
– Ты меня понимаешь!
Делая упор не на вопросительный знак в конце предложения, а как раз, наоборот, на восклицательный.
И, если слышал в ответ, что, нет, не понимаю, шумно вздыхал, возмущенно сопел и вел себя в целом, как сильно обиженный ребенок.
Работал Егор Павлович тогда в сфере дополнительного образования, вел кружок и, забегая в центр внешкольной работы, а по-народному, дворец пионеров, всегда приставал к вахтершам с вопросами:
– Для меня что-нибудь есть?
И видя неизменное отрицание, поджимал губы:
– Как так ничего нет, а вы посмотрите хорошенечко, может и есть, в корреспонденции?
В связи с этим, редко кто из вахтерш любил Грошева. Некоторые, чтобы отвязался, совали ему в руки бесплатные газеты, так называемые, одноразовые. Схватив дешевку, Егор Павлович отправлялся наверх, по ступеням, на второй этаж, в свой кабинет, где усаживаясь за стол и водрузив на нос очки, прочитывал с большим вниманием от корки до корки все рекламные объявления, короткие заметки, призванные продать тот или иной товар.
Ничего
