судоремонтная и строительная верфь со стоянкой на сорок средних судов, причальная стена с механическими портальными кранами».
Кроме того, о чём Санька указал в письме царю, были построены две башни и ряд построек по обоим берегам Луги чуть ниже острова по течению. Оборотни не желали жить в гуще народа, и выкопали себе землянки на отшибе, заодно выполняя функции ночного дозора. Людская работа оборотней практически не утомляла, и ночью, обращаясь в нежить, они продолжали жить своей специфической жизнью.
Санька не мог управлять своей «солнечной» силой, но чувствовал, что он продолжает в нём копиться. Тот процесс, который он запустил почти сразу после того, как нацчился переходить в тонкий мир, продолжал работать. Раны его, а строек без «несчастных случаев» не бывает, заживали быстро. Однажды случился серьёзный перелом руки, который Санька, путём поглаживания, залечил в течении суток.
На оборотнях вообще всё заживало почти мгновенно, ибо их тела были не совсем настоящими, и Александр был вынужден попросить оборотней имитировать выздоровление. Однако они придумали менять раненному обличие. Уносили раненного в казарму, а из казармы выходил здоровый «человек», совсем не похожий на раненного.
Санькины девки тоже легко влились в коллектив. Не форсируя, по настоянию Александра, свои любовные игры, и строя из себя недотрог, девицы заслужили уважение местных баб, как замужних, так и девок. К тому же кикиморки активно взялись за Санькино хозяйство и кормёжку строителей, а это та ещё канитель. Кто знает, тот вздрогнет.
Строителей еженедельно обстирывали и кормили два раза в день. Даже оборотней, которые с удовольствием уплетали тушёное мясо и кровяную колбасу, которую простой люд не ел. За поедание варёной крови в чреве, их и приписали к «немцам».
И вот, наконец пришёл тот день, когда восточная застава салютовала прибытию царя холостым выстрелом из дубовой пушки. Проморенная в аммиачной воде пушка перенесла выстрел и, как показали дальнейшие события, не один и даже не холостой.
Царь Иван Васильевич прибыл с таким эскортом, что жилья на острове не хватило и кое кого из ратных расселили по берегам Луги. Прибыл Сильвестр, Адашев, Романов-Юрьев, Шереметьев и куча дьяков. Съестных запасов тоже было маловато и оборотни ушли в лес на заготовки.
– Слушай, Иван Васильевич, я твою ораву не прокормлю. Мы посчитали… С тобой прибыло восемьсот тридцать два рта. Это помимо ратных. Ратных, по словам твоего воеводы ещё тысяча человек. Зачем тебе столько?
Санька, Иван Васильевич, Сильвестр и Адашев сидели в бане. Они уже погрелись после дороги в парилке и возлежали на деревянных ложах, по типу римских покрытых тонкими соломенными матрасами.
– Половину отправлю в Ивангороде, немного тебе. Привезли твои винтовые пищали, что ты оставил в Новгороде, четыре пушки и зелье с дробом и пулями. Ядра сам теши.
–Натесали уже.
– Да, как же ты
