бы ещё не наши, не православные души были, – встрял Адашев. – То не так жаль.
– Тьфу на тебя, Алексей Фёдорович!
Царь даже перестал обмахивать себя веником.
– Ты, чай, не упырём укушенный?! Что говоришь, то?! У иноверца тоже душа есть! И сколько иноверцев в нашу веру перешли?! А?! А ты не дашь душе покаяться и правый выбор сделать.
Царь показал сначала Адашеву кулак, потом Саньке.
– Вот я вас! Чтобы без моего ведома… Ни-ни!
– А вдруг что случится со мной?
– Не думаю, чтобы я был первым в списке упыря, – сказал цинично государь. – Да и не пятый, поди. Не ври, что я у тебя самый ближний. Лёкса твоя тебе роднее. Мокша, иные родичи. Даже твоя Варвара… Так, что не ври.
Санька «надулся».
– Хотя и их жалко, – посмеялся царь. – Шучу я, но не до шуток мне. Упырь кого выберет, не известно, а рисковать я не хочу. Закрыть бы тебя в башню, но там ты ещё скорее…
– Я в башне на себя руки наложу сразу, – сказал Санька тихо. – Лесной я человек.
Царь снова прекратил обхаживать себя веником.
– Слышь, Фёдорыч, глаголет то как? Обложился чужими душами, аки стеной! Ни казнить его, ни в крепость посадить! Может, сговорился он с упырём, как думаешь?
– Да, не-е-е… При мне всё было. Нечаянно получилось. Я свидетель…
Он вздохнул.
* * *
Через день царь со своей свитой уехали в Ивангород и Санька вздохнул свободнее. В целом Усть-Луга царю понравилась. Стены и башни, конечно, ещё нужно было возводить выше, а для того остался царский розмысл Иван Григорьевич Выродков.
Санькин друг Барма Постник остался в Москве строить храм в честь взятия Казани. Об этом сказал сам государь. Судя по проекту, закончит он его лет через десять.
Выродов включился в строительство крепости сразу по приезду. А Санька из строительства, по понятным причинам выпал.
– Рассказывай, Иван Григорьевич, чего я не так сделал?
– Так-то, всё так, Александр Мокшевич, но на твои основания надо огромные башни и стены ставить. Столько камня нам и за десять лет не пришлют. Ивангородская крепость сама строится… Ям не рвётся камень ломать.
– Будет у нас камень. Посмотри, сначала, мой проект крепости.
Они сидели в той же банной трапезной, ставшей, за время пребывания царя в Усть-Луге, своеобразным штабом. Александр развернул пергамент с планом крепости на столе, придавив его четырьмя кружками. На углах пергамента уже имелось по несколько характерных, слегка липких, окружностей, но это был «рабочий» план.
– Каменной стена будет только вот до этого уровня, – показал Александр разрез северной стены. – Далее пойдёт монолит.
– Монолит, это что?
– Лить стену будем. Лепить. Как из глины.
Видя молчаливое непонимание на лице Выродкова, Санька махнул рукой.
– Я
