В данном районе это обязательный ритуал, чтобы не нажить бед и разочарований. Нам надо сегодня многое успеть, – повторил Таддео, следуя по мостовой.
– В нашей церкви, в городке Кава-Кукулера Нобиле, священник говорил, что чудеса есть дар благодати, рождённый только в благодати. Все чудодеяния людей, связанных с колдовством, непременно ложные, поскольку они совершаются только для обмана людей. Вы, синьор, не совсем дружите с церковью. Это значит, если этому карлику повезёт, то его везенье будет грешным, и он попадёт в преисподнюю? – на ходу уточнил Джузеппе, задумавшись.
– Карлику всё равно, грешное это везенье или нет. Он просто хочет жить, как все. Его существование – сплошной ад при жизни, какая ему разница, что с ним будет после смерти, – ответил маг, продолжая свой путь.
Судя по направлению движения и осмотру лавок, Таддео направился на поиск одежды. Через некоторое время, найдя нужную, маг приобрёл всё необходимое и сразу же переоделся, выбросив то, что принадлежало ранее погибшему хозяину Джузеппе. Кроме того, он купил хорошую обувь, строгие длинные тёплые плащи до пят с капюшонами себе и слуге.
Далее их путь следовал по трактирам, харчевням и питейным заведениям. Горный маг и Джузеппе обошли несколько из них. В каждом заказывали пищу или питьё, прислушиваясь к разговорам соседей по столикам. Несмотря на посещение десятка заведений, ничего интересного и нужного для себя Таддео не услышал.
Во второй половине дня, ближе к вечеру, маг вместе с Джузеппе направился по адресу, указанному карликом. Инсулу с аптекой мастера Уго они нашли без особых проблем. Войдя внутрь, они увидели обычное расположение полок со жбанами, стеклянными и керамическими графинами, колбами, ступами для дробления сырья, баночками «альбарелли», табакерками для лекарств и многим другим. Во всех этих сосудах, разных по высоте, ширине, объёму и материалу изготовления, хранились различные снадобья, настои и сырьё для лекарств. Возле одной из стен располагался прилавок, а за ним стоял яркий, запоминающийся мужчина с головой, покрытой цветастым платком. Его лицо заросло пышной, на три пальца, лопатообразной чёрной бородой с небольшими проседями, длина которой была не менее одного локтя. Из этой «человеческой шерсти» выглядывали острые, колючие глазки с оттенком некой лживости и порочности. Небольшой рот с обескровленными губами и опущенными уголками губ создавал неприятное, отторгающее впечатление. Заканчивали картину большой несуразный нос с горбинкой и большие уши, в одном из которых играла кровавой каплей большая серьга.
На прилавке возле приоткрытого окна, забранного крупной решёткой, стояла деревянная клетка с молодым голубем-драконом. Птица кирпичного цвета важно ходила по клетке, то посматривая в окно, то хватая клювом прутья решётки. Сильное молодое тело желало расправить крылья, порезвиться в воздухе, но деревянная тюрьма не давала узнику такой возможности. Нарост на клюве, которому пернатый и был обязан столь странным именем, угрожающе горел
