что нежные звуки музыки раздавались при каждом шаге белого скакуна.
Долго шли они, о чём-то споря и переговариваясь. Наконец старец остановился и взял арфу в руки. Тьма здесь была настолько густой и плотной, что арфа сама удерживала нужное положение.
– Пришло время! – воскликнул он и ударил по струнам.
Конь радостно заржал и встал на дыбы, словно приготовившись к прыжку.
И вот полилась мелодия, вначале еле слышно, струны будто бы просыпались от долгого беспробудного сна. Наконец можно было уже ясно различить мотив, и он был очень глубоким, будто пробивался через преграду, стараясь вырваться и донести что-то невидимым слушателям.
Внезапно в этой непроглядной тьме ярко вспыхнуло что-то вдалеке. Первый луч света озарил непроглядную тьму. Потом ещё и ещё, и конь прыгнул, он, словно обезумевший, стал играть с этими светящимися шарами, расставлять их в разные узоры, орнаменты. Конь искал гармонию.
А музыка всё лилась. Вскоре в бездонном звёздном пространстве стали появляться планеты, которые конь, быстрее молнии носившийся по вселенной, расставлял в целые системы. Вскоре уже, куда ни посмотрел бы случайный наблюдатель, – везде был свет, тьма ушла и не было её более. И видно было, что молодеет старик, длинные волосы его укорачиваются и темнеют.
И запрыгнул уже молодой юноша на своего быстрого скакуна и помчался к самой яркой звезде, которая слепила своим светом и освещала каждый уголок вселенной. И запел юноша высоким голосом, вложив в него все силы своей необычайно чистой души. Конь вторил ему гулким басом, отчего всё вокруг сотрясалось и дрожало.
За всадником теперь летели юноши и девушки в самых разных по цвету одеждах. Они летели в почти горизонтальном положении, вытянув одну руку вперёд, причём юноши правую, а девушки – левую. Летели парами, взявшись за руки.
Каких тут цветовых гамм только не было! Радужное сияние переплеталось с багровыми переливами, самые разные оттенки каждого цвета нашли себе место в этой странной компании. Вскоре их голоса слились с чистым тенором юноши, и так они летели, оглашая всю вселенную мелодией дивной красоты.
Процессия приближалась к яркой звезде, за которой уже угадывалась новая планета, когда вдруг в мелодии случился разлад. Никто не остановился, все летели дальше. Однако беспокойство пробежало по лицам летящих за юношей. Всадник возвысил голос и дал новый напев. И снова случился разлад среди его спутников.
А планета, к которой они летели, всё приближалась. Звезда осталась позади, и уже вырисовывались некоторые очертания этой планеты. И в третий раз запел молодой всадник. Этот мотив не был похож ни на одну из мелодий, которые он пел до этого. Он был низкий, глубокий и страстный, завлекающий в себя. Через некоторое время в единую мелодию снова прорвалась отдельная партия, выводимая парой в светлых тонах.
Всадник обернулся. Вскинув руку в сторону этой пары, он сверкнул глазами,
