самое время старый граф узнал о страстном увлечении сына и уже вызвал его к себе для разговора.
Михаил Николаевич, седовласый, высокий и прямой, с живым блеском в глазах, встретил сына в своем кабинете. Он стоял за массивным столом, на котором громоздились стопки разных бумаг, несколько толстых книжных томов, позолоченный письменный прибор и черный телефонный аппарат.
– Молодой человек, вы похожи на кролика, у которого вынули половину мозга! – гневно сверкнул глазами старый граф. – О чем вы думаете?! Вы хотите погубить себя?! Лишиться блестящего будущего?!
Митя несколько раз пытался перебить отца, но сдерживался.
– Связались с какой-то гризеткой! – Граф громко стукнул кулаком по столу. – Она вам не пара.
– Она не такая! Я люблю ее! – страстно воскликнул Митя.
– Что вы знаете о любви?! Мальчишка, начитавшийся книжек! – Михаил Николаевич бросил взгляд на книжные шкафы, где за стеклом тускло поблескивали корешки книг. – Знаете ли вы, что страсть – это страдание, болезнь?
– Пусть так. Я готов…
– Вы больны, вам требуется лечение.
– Отец, я хочу жениться на Натали!
– Что?! – воскликнул граф. – Не сметь! – Он встал, заложил руки за спину и сердито посмотрел на сына: – Жаль, что сечь розгами вас уже поздно!
Митя стиснул зубы и зло бросил:
– Прикажете их принести, ваше сиятельство?
– Нет, – граф сделал несколько шагов и тяжело опустился в большое кресло, – прикажу вам ехать в Германию. Смею надеяться, что вы знаете, что сейчас в Европе сложная обстановка. Наши отношения с немцами сильно натянуты. В Берлине работает российская миссия. По моей просьбе вас включили в ее состав для выполнения важных поручений. Надеюсь, что полученное вами воспитание и образование помогут вам в этом. Вы готовы послужить России-матушке, как это делал весь наш род?
– Да, отец, – кивнул Митя, – но я хотел…
Михаил Николаевич закусил губу и сжал подлокотники кресла холеными пальцами, унизанными драгоценными перстнями:
– Нет!
Прошло несколько минут напряженной, гнетущей тишины, которую никто не решался нарушить. Наконец старый граф достал большой белый платок и тщательно вытер морщинистое лицо:
– А пока, молодой человек, до отъезда я запрещаю вам выходить из дома. Вам нужно остыть, прийти в себя, приготовиться к дороге. Распоряжения я уже сделал.
Граф встал, подошел к столу и нажал кнопку звонка. Открылись двери, вошли двое слуг, одетых в ливреи с расшитыми галунами, золотистыми эполетами и белыми аксельбантами.
Митя оказался под замком. За ним день и ночь следили. Он взывал и умолял, просил и требовал. Но отец был непреклонным. Митя метался в огромном доме на Моховой как раненый зверь в клетке, то порываясь вылезти в окно из своей комнаты на втором этаже, то убежать через кухню прислуги. Он пробовал подкупить слуг, чтобы они передали записку для Натали.
Но все было тщетно. Даже его карманный «Вальтер» калибром 7,65 мм со скрытым
