стало неловко за отца, а потом еще и за свою неловкость. Я тряхнул головой, отгоняя от себя дурацкие мысли, и прибавил ходу.
Мы оставили позади дачные улицы и вышли к реке, которая была разделена высокой плотиной. Чуя купание, Агат разразился радостным лаем и ринулся к пляжу.
Пляж оказался крошечным, одно название. Небольшой островок вытоптанной травы на пологом берегу. Несколько простыней и байковых покрывал, разложенных тут и там. На одном из покрывал – маленькое яблоко. Надкушенное с одного боку и оставленное, оно одиноко розовело на выцветшей ткани подстилки, и тоненький ручеек муравьев уже протянулся из травы, привлеченный фруктовым нутром.
Пляжников, однако, я не разглядел.
Потом оказалось, люди здесь все-таки были. Они столпились на переезде, возле края дамбы. Человек пять или семь о чем-то спорили, жестикулировали, поглядывая в сторону воды. Из-за грохота плотины я не мог расслышать, о чем спор, но лица у всех были перевернутые. Тут же рядом стояли двое растерянных ребят, на вид чуть старше меня.
Александр Львович подошел к собравшимся. Он что-то спрашивал, ему отвечали и указывали на дамбу.
Я вмиг оказался рядом. Под ногами похрустывали мелкие камешки, некоторые такие острые, что чувствовались даже сквозь резиновые подошвы сланцев. Я переминался с ноги на ногу, разглядывая свои посеревшие от пыли пальцы и стараясь не упустить ни слова.
– Утонул! Ей-богу, утонул! – послышалось сбоку.
– Да кто его знает, затянуло или нет…
– Найдите веревку, быстро! Автомобильный трос у кого есть – подойдет… – голос Гирса раздался откуда-то сверху. – И деревяшку привяжите! – Я заметил, как один из мужчин побежал к красному «запорожцу», припаркованному на той стороне переезда.
Чтобы хоть краешком глаза ухватить, что там, за ободом плотины, мне пришлось как следует вытянуть шею. В лицо тут же вонзились острые брызги, и еще мощнее показался рев воды, которая, свергаясь, закипала далеко внизу желтоватой пеной.
Содрогнувшись, я начал пробираться обратно сквозь душное созвучие запахов пота и табака. Кто-то рядом охнул. Женский голос.
Я оглянулся, но пространство и время вдруг проделали удивительную штуку, и все вокруг стало замедляться, растягиваться, как слишком крупный мыльный пузырь. Стоящие рядом люди размазались по периферии внимания, словно при плохой съемке, зато было очень даже видно, как Гирс быстро скинул обувь, коротко разбежался и неожиданно ловко прыгнул вниз, в самый котлован бурлящей реки.
Я дернулся было посмотреть, но чья-то рука вцепилась в плечо.
– Не вздумай! – крикнул отец.
Остальные сгрудились у края плотины, пытаясь разглядеть, не покажется ли среди пухнущей пены лысая голова Гирса.
Надо сказать, Гирс вовсе не выглядел героем. Прокручивая в голове те дни, я вспоминаю легкое разочарование от первых минут нашего знакомства: он не показался
