можно было избежать.
– Все мы сильны задним умом, – вздохнула Алька, выжимая одежду.
В воде по очереди побывали почти все. Повезло Нине, съехавшей в ручей до того, как из него вылез Пашка.
После сложного спуска развязали связку рюкзаков и тронулись в путь. Шли долго, стараясь пройти как можно больше. Когда девчонки стали спотыкаться и падать, решили передохнуть. После ревизии припасов настроение в группе резко ухудшилось.
– Давайте запретим разговаривать на темы, касающиеся еды. Это только разжигает аппетит, – сказал Вадим.
– Точно, а то мысли о еде, вернее, об её отсутствии, убивают надежду на спасение.
– Ты прав, Заяц, нам нельзя терять надежду. Как говорил великий Френсис Бэкон: «Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин».
– Мы же договорились, что не говорим о еде, а ты, Рыжий, тут целых три раза подряд напомнил, – упрекнула его Галка.
– Как это три раза?
– Считай сам: про завтрак – раз, про ужин – два!
– А третий?
– Фамилия у твоего умника съедобная. Ясно? – догадался Вадим.
– А о чем же еще говорить? О политике, что ли? – поинтересовалась Нина.
– Давайте о политике, – поддержала Алька. – Говорят, у них бывают такие обеды дипломатические. Ой! – зажала она себе рот.
– Если не можете говорить ни о чем, кроме еды, молчите, – усмехнулся Вадик.
В следующий переход включили все имеющиеся в наличие фонарики. Несмотря на постоянную чистку, встряхивание и постукивание о стены, контакты покрылись ржавчиной. Свет был тусклым.
Скрывшийся ручей появился вновь и повел их от камня к расщелине, от бассейна к каскаду, пока ребята не оказались в узком колодце. Горе-кладоискатели на себе почувствовали, что липкая грязь может оказаться почти непреодолимым препятствием. Им пришлось приложить много сил поднимаясь по мокрым скользким стенкам колодца. Часто, отвоевав несколько метров труднейшего подъема, руки срывались, и человек съезжал вниз в жидкое месиво.
Наконец, помогая друг другу, им удалось одолеть склон и выбраться наверх в каменный туннель. К этому времени каждый из них превратился в ходячий ком глины. Ребята были чудовищно грязны, их волосы слиплись в однородную массу. Пришлось остановиться, чтобы почиститься.
– Господи! За какие же грехи нам все это? – простонала Галка, пытаясь вытряхнуть из волос комья глины. Длинные, когда-то ухоженные волнистые волосы, заплетённые в толстую косу – предмет особой гордости, – спутались и походили на грязную засаленную веревку, норовившую обвиться вокруг шеи. Она повернулась к Альке и сказала:
– Клянусь, как только выберемся из этого кошмара, пойду в церковь и поставлю огромную свечу за спасение. Только не знаю, какому святому ставить. Подскажешь?
– Нет, – пожала плечами та. – Поставь свечку возле иконы всем святым, они сами как-нибудь разберутся.
– Шутишь?
