бестолочи могут средь бела дня прыгнуть под машину, и лишь хранимые отделываются парой царапин да небольшой раной под коленом, которую залечат две стяжки».
– Мария Сергеевна, вас вызывает доктор Смирнов, – голос Любочки, больничного администратора, раздавшийся из монитора, заставил вздрогнуть и прервать воспоминания о дорожном происшествии. – Поднимитесь, пожалуйста, в его кабинет.
Полагая, что от нее потребуется обычный отчет, Мария захватила несколько карт и, прихрамывая, двинулась на административный этаж. В особняке не было лифта, и ей предстояло преодолеть три лестничных пролета.
Превозмогая сильную боль в колене, подошла к массивной, обитой бежевой кожей двери и, постучавшись, толкнула ее.
Владимир Смирнов, ее бывший однокурсник, фарцовщик в душе и продвиженец в жизни, ее тайный поклонник и безнадежный воздыхатель на протяжении обучения в Первом меде (только магниты притягиваются друг к другу разными полюсами, с людьми все сложнее), поднял на вошедшую внимательный взгляд и тут же опустил, занявшись бумагами, раскиданными ворохом на столе. В кабинете директора все дышало помпезностью, начиная от дорогой мебели из красного дерева, изготовленной по индивидуальному проекту, заканчивая литографиями Верейского[11] на стенах – предмета особой гордости хозяина. Вовку-Купи-Продай с юности отличало коммерческое чутье, утянувшее студента-медика на хозяйственную стезю. Жизнь рассудила правильно: господин Смирнов возглавил одну из самых известных наркологических клиник и успешно руководил ею уже в течение пяти лет.
В кабинете вместе с директором находился его зам, Ипполитов Сергей Михайлович, врач, перед которым Маша благоговела. Это был мастер, светило науки, доктор с мировым именем, написавший немало трудов, которыми восхищалась не только она, но и целое поколение грызунов гранита психиатрии.
Володя Смирнов считал собственным неоспоримым достижением, что уговорил знаменитого врача работать в клинике, пусть не на основной ставке, а в роли консультанта.
Увидев Сергея Михайловича, Маша смутилась, покраснела и хотела сказать, что зайдет позже, но великий гуру приветственно кивнул ей и жестом пригласил сесть напротив него.
Маша доковыляла до стула и, скривившись от боли, присела.
– Ну и видок! Братец Лис, не бросай меня в розовый куст! – неумело сострил Смирнов и расхохотался собственной шутке. Но тут же, осознав ее неуместность, поправился, спросив участливо: – Ты действительно не хочешь взять больничный? Неделя дома тебе бы не помешала.
Маша отрицательно махнула головой. Пустяки, мол. Пара царапин.
– Ну, тогда приступим сразу к делу, дорогие коллеги. Маша, – он вновь обратился к женщине, – пришло время заняться серьезной работой, а не бегать ко мне с еженедельными отчетами и выписками для больных.
Фогель не сводила с него глаз, пытаясь спрогнозировать будущее.
– Мария Сергеевна, будьте любезны взять на контроль особого пациента, скажу больше – самого важного пациента клиники Смирнова.
Советский график, иллюстратор, педагог. Лауреат Государственной премии СССР, Народный художник СССР.
