Августа увидела взрослого немца с овчаркой. Наверное, это его отец. Когда собака узнала Ларису, то радостно бросилась к ней, но мужчина строго одернул ее и, даже не посмотрев на Ларису, прошел мимо. Лариса стояла, ничего не понимая. Но тут услышала, как ее кто-то тихо окликнул. Это был Август, он прятался за углом своего дома. Сказал, что им нельзя встречаться, и что родители через три недели отправляют его к бабушке в Дрезден.
Лариса ревела у меня часа два, не знала, как ее успокоить. Как помочь в такой ситуации? А в душе радовалась, что никого не люблю и ни по ком не страдаю.
<18 апреля 1991 г.>
Папа принес домой люстру, которая раньше висела в его кабинете. Люстра совсем обычная, с четырьмя стеклянными плафонами в виде колокольчиков. На память взял, все равно ее собирались выкидывать. Мама начала смеяться: «Вон, ушлые люди танки распродают, а наш люстру пыльную домой притащил!» Папа в ответ шутить стал: «По-твоему, я, как полковник медицинской службы, что должен был домой притащить? Пациентов что ли?» Я громко рассмеялась. Маме было не смешно. Она так и сказала: «Не смешно! Умные люди все равно что-то придумывают». Папа внимательно посмотрел на нее. Сказал, что-то не узнает ее в последнее время. Она сильно изменилась. Папа – тоже! Это я уже подумала. Он не должен идти против принципов, против совести своей. И так забираем отсюда всю мебель и технику. Мама возмутилась: «Еще предложи оставить! Это наше, и никто не посмеет нас осудить, за то, что мы свои вещи забираем».
<21 апреля 1991 г.>
Мама еще работает медсестрой в госпитале, говорит, будет ходить туда до последнего дня. Там она познакомилась с одним священником, который привез детей из Белоруссии. Эти дети попали под радиоактивное облако, прилетевшее из Чернобыля. Какие-то у них проблемы со здоровьем, вот их сюда на реабилитацию и привезли. А маму поставили за ними приглядывать. Она сказала, что дети испуганные поначалу были, всего боялись и стеснялись, но потом освоились и начали баловаться.
<24 апрель 1991 г.>
Сегодня мама опять в госпитале допоздна была. Когда она вернулась, я сразу заметила у нее маленькую иконку с каким-то старцем.
Мама объяснила, что это Николай Чудотворец, ей отец Владимир подарил. К святому можно обращаться, когда на сердце тревожно, ну и при бедах разных. «Николай Чудотворец всем людям помогает, даже неверующим», – сказала неверующая мама и спрятала иконку куда-то в шкаф.
<25 апреля 1991 г.>
Священник, который иконку подарил, называет маму «сестренкой». Не «медсестрой», как положено по работе и не «сестрой», как обычно верующие друг друга называют. А именно «сестренка». Сказала маме, что это очень странное обращение. Она ответила: «Но мне нравится».
<29 апреля 1991 г.>
Стала известна дата нашего отъезда – первая половина июня. Папа сказал, что уходит на пенсию, и нам обещают квартиру. Мама стала выспрашивать, где именно? Но папа сказал, что это пока секрет, сюрприз будет. Он постарался ради мамы, еще учли все его достижения потомственного военного, награды и заслуги перед родиной.
