style="font-size:15px;"> Они подчиняются главнокомандующему Небесной армии, который весь разговор стоит у стены и молча за ними наблюдает. Сенат преследует свои цели, а ангелы – свои. Но, так или иначе, все их действия зависят от воли Богов.
Но Эстелла не понимала, что им от нее нужно. Она была уверена, что они и без ее помощи смогут дать отпор восставшим. Тогда какие же у них истинные намерения?
– Хорошо, – произнесла она после небольшой паузы, и ее голос эхом разнесся по Хрустальному залу.
– Хорошо? – недоуменно спросил Аларик, поглядывая на Микаэля.
– Вы же позвали меня сюда для того, чтобы я согласилась быть на вашей стороне, не так ли?
– Мы просто хотели…
– Ты права, – подтвердил ее догадки Микаэль и направился к столу.
Его золотой плащ легко развевался, а белоснежные крылья были плотно сложены за спиной. Он подошел к Эстелле и продолжил:
– Мы предлагаем тебе быть на нашей стороне и выступить против Альянса. Тебе нужно развить божественную силу. Благодаря тебе Эрелим сможет дать отпор повстанцам, которые хотят его захватить.
Эстелла прищурилась и произнесла:
– Я не настолько глупая и понимаю, что это не основная ваша цель, главнокомандующий. Но другого выбора у меня не остается, я права?
Микаэль опять усмехнулся. Он направился к выходу из зала и ответил после короткой паузы:
– Снова права, Эстелла.
Глава 9. Ты с ними заодно?
Эстеллу отвели обратно в камеру, но перед этим она попросила принести ей чистые листы бумаги и карандаши, сославшись на то, что ей нечем заняться в темнице, а чертежи хоть как-то разбавят сливающиеся друг с другом дни за решеткой. Сенат не задал никаких вопросов, и через пару минут в ее камеру вошла Леона.
– Помираешь со скуки? – безэмоционально спросила она, бросая на деревянный столик пару карандашей и листы бумаги.
Ее прежняя ненависть к Эстелле будто испарилась.
– Совсем немного, – прищурившись, ответила Эстелла и удивленно спросила: – Ты так расстроилась из-за слов Микаэля?
Леона скривила губы и начала выводить пальцем узоры на поверхности стола. Ее взгляд был потухшим, голова чуть опущенной, хотя до этого она всегда держала ее прямо.
– Не твое собачье дело, – проворчала Леона, стараясь взять себя в руки. – Даже не пытайся вывернуть меня наизнанку: у тебя не получится.
– Я просто спросила о твоем состоянии, – чуть наклонив голову, сказала Эстелла. – Не всегда люди хотят причинить боль. Тебе стоит хоть иногда снимать свою броню.
Леона презрительно фыркнула и направилась к выходу из камеры.
– А ты разве не такая же?
«Вот и поговорили».
Когда дверь за Леоной закрылась, Эстелла подошла к столу и взяла принесенные ей вещи. Устроившись на железной кровати, она поднесла карандаш к листу бумаги и стала вспоминать.
Выйдя
