что-то теплое, она поворачивается и притягивает Джека к себе. Он смотрит на нее своими красивыми карими глазками из-под длинных светлых опущенных ресниц и обвивает маленькими ручками ее шею. Он будто все понимает.
Она улыбается.
– Спасибо. Правда, спасибо.
Она смотрит в его глаза какое-то время, такие спокойные, умные, даже взрослые глаза и, не удержавшись, добавляет:
– Когда же ты, наконец, заговоришь, чтобы я смогла поговорить с тобой о том, о чем не могу поговорить с остальными?
Глава 13. Ками
Пробуждение утром больше похоже на попытку вынырнуть из трясины. Чем больше она старается выбраться из вязкого сна, тем сильнее ее засасывает в его мрачную глубину. Пару минут Хэвен тратит на то, чтобы позволить глазам привыкнуть к солнечному свету. Такой раздавленной она давно себя не чувствовала. Ощущение похоже на то, что она испытала, когда приходила в себя после наркоза, почти полгода назад. Вот только тогда у нее была официальная причина пропустить школу.
Она все же заставляет себя пойти в душ, но как только поднимается с кровати, комната вокруг нее начинает вращаться, перед глазами плывут темные круги, и Хэвен безвольно оседает на пол. Сердце гулко стучит в груди, кончики холодных пальцев дрожат. А когда она оказывается в ванной и бросает взгляд на свое отражение в зеркале, то невольно охает. Ее глаза, огромные и потухшие, нависают над бледными щеками, под полупрозрачной кожей набухают синие венки. На мгновение она всерьез задумывается о том, чтобы сказать маме, что заболевает, тем более что это ненамного отличается от правды, но почему-то от мысли о целом дне, проведенном дома, ее начинает мутить.
На уроке искусства живописи либо стоит оглушительный шум, либо она начинает медленно сходить с ума. Голоса одноклассников тупыми ударами отдаются в висках. Хэвен морщится, на пару секунд закрывает глаза, пытаясь если не притупить боль, то хотя бы к ней привыкнуть, и собирает последние остатки сил вместе. Это задание она не провалит.
Она сверлит взглядом безжалостно чистый пергамент. Заданием было нарисовать главный страх своего детства, и поначалу ей оно показалось знаковым. Вот только сейчас она не может вспомнить абсолютно ничего. В ее голове царит сумрак.
Она переводит взгляд на пергамент Иви, на котором красуется полосатый свитер Фредди Крюггера, и не сдерживает усталого снисходительного смешка:
– «Кошмар на улице Вязов»? Серьезно?
– Самый страшный фильм моего детства. А что? Это лучше, чем у тебя. – Иви косится на ее нетронутый лист. – А ты чего боялась? Пустоты?
Пустоты. В голове Хэвен это слово звучит особенно жутко. По позвоночнику волной прокатывается дрожь и застывает у основания черепа.
Хэвен мотает головой, пытаясь стряхнуть сковавшее ее напряжение, и невольно встречается глазами с сидящей справа от нее Камиллой.
В горле у Хэвен застревает ком, когда Камилла смотрит на нее. Ее глаза выглядят бесконечно уставшими, будто она не спала несколько ночей подряд.
