ехала у него на руках, закутанная в его шерстяной плащ, пока ключник шмыгал породистым красным носом. Оборачиваясь на них, Чонса чувствовала удары сердца в своей груди, гулкие и сильные.
«Совсем крошка, – думала она. – Сидит, как кукла в его руках». Чонсе они показались похожими, со светлыми волосами и манерой держать голову.
– Ничего не происходит, – буркнул старик, возвращаясь в кресло. Он вытянул ногу и стал разминать ноющее колено. Джо наябедничал:
– Он хочет сдать девочку в малефикорум. Но до этого раздеть и повтыкать в неё иглы.
Чонса глянула на старика. Из всех ключников он был, кажется, самым подозрительным и самым суровым. Не оттого ли он дожил до своих лет?
– Или так, или тюрьма.
– Боже, Брок! – Кажется, именно этот вопль разбудил Чонсу. – Она ведь всего лишь ребенок!
– Она – убийца. И здесь два варианта: либо она сделала это сознательно, и тогда она опасна для общества, либо она скрывает свои способности, и тогда…
– Я проверила её, старик, – прервала его Чонса. Она прошла к огню и подкинула в очаг полено. – Она не безумна, и она не одна из нас.
– Значит – тюрьма.
– Она ребенок. И она убила убийцу. Возможно, под влиянием самой несчастной. Ты не задумывался об этом? Мы ещё не до конца изучили чёрное безумие, – Чонсе было тяжело это говорить, – возможно, у больных случаются прозрения.
– И что ты хочешь этим сказать? – процедил Брок.
Чонса дернулась и оглянулась через плечо:
– То, что если бы я сделала все это… Я бы хотела сдохнуть.
Брок помолчал. Было слышно, как скользит его шершавая рука вверх-вниз по сукну штанов на колене. Завывала метель в дымовой трубе, или это где-то там, за монастырем, стенали прокаженные и безумные? Чонса почему-то вспомнила короткое прощание с Гектором – евнух выглядел поникшим, округлые яблочки его щек обвисли, как у бладхаунда. Он издал этот странный звук, что-то среднее между стоном и «угу», когда Джо пожелал ему удачи в пути, и Чонса вспомнила, с каким ужасом он вздрогнул, стоило ей шевельнуться или взглянуть на него.
А ведь он ей нравился. Забавный малый. Даже грустно – кажется, он правда был верным слугой Петеру Лиму. Такая преданность ей нравилась. Бывает же, что люди верны друг другу от светлого теплого чувства, а не из-за нужды и страха?
– Значит, хоть в этом мы похожи, – процедил наконец Брок и отправился в свою комнату. Только после этого Джо выдохнул, повернулся к ребенку и провел рукой по светлым волосам. Девочка не отреагировала.
Чонса ни разу не слышала, чтобы ключники спорили, и тем более кричали друг на друга. Она с интересом скользнула взглядом по Джо. Он был молод и заносчив, и ей всегда казалось, что Колючка, во-первых, не выносит детей, а во-вторых, боготворит Брока. Выходит, она ошиблась дважды.
Внизу было теплее, чем в комнатах, уютно трещал огонь, и уходить в пустую спальню не хотелось. Да и сон от этой стычки как рукой сняло.
– Ты
