размашисто, уверенно. Лукас следовал за ней с медлительностью белого медведя, ленцой, свойственной всем крупным людям. Быть сонливыми – это прерогатива хищников, добыче же всегда приходится двигаться.
Лидия носила теплую повязку поперек лба, что закрывала уши и мешала тёмным волосам падать на лицо. Она протянула руку Броку, и тому пришлось спрятать меч в ножны, чтобы пожать ее.
– Чертовски рада видеть тебя целым и невредимым!
Её темные глаза ненадолго задержались на Чонсе. Это был внимательный, исследующий взгляд. Лукас улыбнулся открыто и широко, и Шестипалая ответила ему тем же. В последний раз она видела его лет пять назад, и с тех пор он будто бы стал ещё белее и уж точно – больше. Но малефика помнила его другим: перепуганным и с обожженной солнцем кожей, еще совсем мальчишкой, рыдавшим после «макания ведьм» так, что ей приходилось баюкать его на руках, как маленького. Ребёнок превратился в невероятно интересного молодого мужчину. Был совсем мальчишкой, слюни-сопли-слезы, а теперь челюсть такая тяжелая, что почти квадратная, хоть ледники ломай.
Чонса вспомнила, что ему дали прозвище «Молоко», довольно дурацкое, на её взгляд.
– Вы должны были вернуться в Дормсмут больше недели назад, – заметил Джолант. Ни Лидия, ни Лукас не были знакомы с ним, и если Лидия едва обратила на него внимание, то малефик оглянул юного ключника с нахальной ухмылкой.
– Завела любовника помоложе? Старина-Брок уже не справляется?
Чонса прыснула со смеху. Колючке шутка не понравилась – он дернулся вперед, касаясь рукой оголовья меча.
– Следи за своей пастью, ищейка!
Лукас опустил голос до шепота:
– Чувствительный мальчик.
– Даже чересчур, – ответила Чонса, хихикая – и к собственному удивлению заметила, что Лидия тоже изо всех сил сдерживала улыбку. Поняв, что попался на крючок, Джо стушевался и отвел взгляд. Брок словно и не слышал ничего, или же был слишком увлечен недоверием к своей сестре по цеху.
– Мы следили за закладкой непорочных мощей в стены Йорфа. Когда закончили, решили остаться на праздник. – Лидия помялась, поправляя повязку на лбу. – Прости, Брок. Это была моя идея. Гилберт согласился задержаться.
– Мощи в стены Йорфа? – Брок выглядел удивленным. – Кто-то вздумал отстроить это проклятое место?
– Да, граф Локк и сама королева выделили средства. Говорят, что это будет опорный пункт в грядущей войне. – Чонса непроизвольно напряглась от последнего слова, сцепив челюсти. Заметив это, Лукас положил ладонь на её руки. Она благодарно сжала её и почувствовала странный глухой импульс от его кожи, но не поняла природу этого ощущения из-за близости ключников с Костями Мира в серьгах.
Война – это пепел на зубах и алые перчатки, которые никто и никогда не шил на её шестипалые ладони. Хорошо, что Лукас не видел её такой, ему тогда и тринадцати не было. Возможно, не зря её хотели лишить жизни в монастыре Святого Миколата. Тогда она была молода и яростна, срывала свою ненависть
