align="center">1. Разрушение души
Словно в ножнах меч, ей талант беречь,
Как в колчане лук, ее силы ждут,
Как в горшке бобы – не ведать судьбы.
Повеления ждать, чтоб из клетки сбежать.
И взлететь, и воспрять из старой кожи,
Словно бабочке порхать.
Я поняла, что попала в беду, когда оказалась в канаве у дороги, совершенно не осознавая, где нахожусь. Я заснула за рулем и чуть не врезалась в дерево. Моя машина застряла в канаве всего в нескольких сантиметрах от ствола дерева. Измотанная материнскими обязанностями и одновременно сложнейшей учебой в аспирантуре, без поддержки семьи или няни я просто выгорела дотла. Я очнулась от сильного толчка. Я почти не могла дышать, все тело трясло. В состоянии аффекта и полного замешательства я сумела вырулить на проезжую часть. Слава богу, никто не пострадал. Даже машина не повреждена.
Эта авария подстегнула меня задуматься над тем, что уже давно меня тревожило: серьезное повреждение моей души.
Разрушение души – постепенный процесс. Неторопливое, неощутимое разделение духа на мелкие кусочки, а в конце – смерть всего, что мы называли собой. Эта болезнь начинается еще в детстве и затем, как заразная инфекция, распространяется на всю жизнь. Она особенно опасна для женщины. Симптомы этой болезни всем известны: утрата силы, индивидуальности, голоса и своего мнения. Разрушение души, строго говоря, не что иное, как потеря памяти о том, кто мы есть на самом деле. Каждый раз, когда мы подавляем наши истинные намерения и желания, мы разрушаем самое ценное – свою сущность.
Позвольте мне показать, как это происходит. Триста, одна из моих клиенток, хорошо запомнила, как в детстве, года в четыре, она сломала свою любимую игрушку – куклу, названную в ее честь, о которой она заботилась, как о родном ребенке. Она безутешно рыдала днями напролет. Отец, строгий приверженец дисциплины, пригрозил ей ремнем, если она не прекратит плакать. Но от этого стало только хуже.
Когда она не прекратила рыдать и за обеденным столом, у отца лопнуло терпение, и он, сломав остатки куклы, выбросил ее в мусорную корзину. Триста от пережитого шока застыла на месте. «У меня было такое чувство, что разломали и выбросили в мусор не куклу, а меня саму. Мне захотелось сломать и выкинуть в мусорку отца, но вместо этого я впала в ступор. Никто мне не помог. Впервые в жизни я поняла, что значит оказаться брошенной и никому не нужной. Он не просто выкинул мою любимую куклу, он отнял у меня чувство безопасности, защищенности, собственное достоинство. Больше я не могла доверять ни отцу, ни матери».
С тех пор Триста поняла, что безопаснее всего будет спрятать себя настоящую поглубже и никому не показывать. Так началось формирование ее экипировки: непробиваемого эмоционального стоицизма.
До сих пор, даже в свои сорок лет, Триста испытывает трудности при выражении своих чувств и желаний. Ее муж и дети жалуются, что часто не могут до нее достучаться: она слишком
