конфликт радикально. Хотя стоит признать, эта смена детского оздоровительного лагеря при школе была относительно спокойной. Всего лишь три содранных коленки, два синяка на лбу и знакомство с крапивой, росшей в самом дальнем углу школьного стадиона. А вот до этого…
Хихикнула, спрыгивая с подоконника и убирая стаканы на заваленный раскрасками, игрушками и прочей ерундой учительский стол. Прошлая смена отличалась умом и сообразительностью. Умудрившись собрать на себя всё – начиная от перелома локтя и заканчивая анонимной жалобой в местное отделение Роспотребнадзора на организацию питания в пришкольной столовой.
И если кто-то скажет вам, как скучно работать в образовании, тресните ему от души томиком собрания сочинений Лермонтова Михаила Юрьевича. Вдруг мозги на место встанут и перестанут всякую ересь генерировать, а?
– Кхм… Ксения Игоревна? – осторожный, робкий вопрос распугал моё мечтательное настроение и прозвучал, как гром среди ясного неба.
Напугав меня до чёртиков и заставив пару раз напомнить себе самой, что я всё-таки учитель. И не трудового воспитания, а русского языка и литературы. Поэтому, глубоко вздохнув, я одёрнула край чёрной футболки с принтом эмблемы одной из легендарных рок-групп и обернулась к двери.
Чтобы, скрестив руки на груди, вежливо, профессионально улыбнуться и поинтересоваться:
– Да. А вы?…
Стоявший на пороге мужчина средних лет тяжело, обречённо вздохнул и протолкнул в кабинет насупленного подростка лет тринадцати на вид. В драных джинсовых шортах, растянутой футболке и пыльных кедах.
– Я папа Никиты Мурашева, вы просили подойти, – попытку мелкого сбежать, суровый родитель пресёк сразу же, ухватив пацана за ворот футболки и не обратив никакого внимания на его возмущённое пыхтение. Ещё и тряхнув его, сурово поинтересовался. – Ну? Что надо сказать?
– Здрасьте, Ксения Игоревна-а-а, – недовольно и гнусаво протянул мой «любимый» двоечник из восьмого «б» класса. И, засунув руки в карманы шортов, уткнулся взглядом в пол. Явно и неприкрыто намекая, что он вот вообще не причём. И идти он сюда не хотел. И вообще! Чё они к нему пристали-то, а?!
– И я тебя рада видеть, Мурашев, – хмыкнув, я качнула головой. Попутно попытавшись вспомнить, что хотела от его старшей версии и зачем вообще просила прийти.
Память сотрудничать отказывалась категорично. Но спустя пару минут моих душевных терзаний и повисшего многозначительного молчания, сжалилась, недвусмысленно намекнув, что речь идёт об условном переводе в девятый класс, провисшей посещаемости и почти нулевой успеваемости. А впереди государственная итоговая аттестация и…
– Так, – наконец, выдала я, хлопнув в ладоши. Мурашев-младший подпрыгнул от неожиданности и с опаской на меня покосился. Тут же вновь принялся разглядывать свои кеды, громко и показательно шмыгая носом. – Никита, выйди, пожалуйста, в коридор. Нам с твоим папой нужно серьёзно поговорить.
