или спиваются, или становятся трезвенниками. Таратутина жена до сих пор таскает Серегу на разные платные консультации, и психотерапевты в поисках причин внезапного бессилия уже добрались до внутриутробного периода его жизни, потому что о вечерах, проведенных в сауне польского культурного центра, он молчит, как партизан. Врачи рекомендовали Сереге перемену обстановки – и я отправил его представителем «Аэрофонда» в Америку. Негритянки и не таких вылечивали.
Катерина появилась на пятый день. К тому времени меня буквально развезло от обилия красивых и покладистых женщин. Что там жалкие режиссеришки эротических клипов и порнушек! Но переесть можно не только икры, но и женских прелестей. Наступил момент, когда на возможность проникнуть в очередную услужливо разверстую дамскую тайну хотелось отреагировать бессмертными словами Верещагина: «Опять икра!»
На фоне закинутых одна на другую ажурных конечностей и случайно выпадающих из низкого декольте грудей Катерина потрясла нас. На ней был строгий белый костюм с глухим воротником и удлиненной юбкой. Гладко зачесанные назад золотистые волосы она собрала на затылке в маленький строгий пучок, удерживаемый изящной заколкой. Почти незаметная косметика делала ее идеально овальное лицо еще свежее, губы еще чувственнее, а светло-карие глаза еще ярче.
– Как вас зовут? – спросил я, чувствуя в груди долгожданное стеснение.
– Катерина Валерьевна.
– А если без отчества?
– Катерина…
– Кать, знаешь, как подбирают стюардесс в Бразилии?.. – влез оживающий прямо на глазах Серега.
– Знаю, – холодно ответила она. – В Турции отбирают так же. Меня приглашали, но у них слишком маленькое жалованье…
– Ого… Тогда вот – анкета.
– Не надо… – начал было я.
Но она, с насмешливым интересом глянув на меня, взяла протянутый Таратутой листок и присела к журнальному столику.
Анкета, которую Катерина заполнила каллиграфическим почерком, поразила нас еще больше. Диплом МГИМО. Лицензия Высшей парижской компьютерной школы. Два языка – английский и французский. Куча выездов за рубеж. Она даже родилась в Венеции.
– Родители поехали туда на Рождество. Папа в то время работал атташе по науке в Париже…
– Скажите что-нибудь по-английски! – потребовал Серега.
Она улыбнулась и мягким голосом прочитала какое-то стихотворение.
– Не понял! – опешил Таратута.
– Это на староанглийском времен Чосера… На старофранцузском что-нибудь не желаете? – предложила Катерина и посмотрела мне прямо в глаза.
Она сразу почувствовала во мне главного. Это ее умение в огромной толпе мужиков мгновенно определять самого сильного и главного потом не раз поражало меня.
– Спасибо, не надо! – спешно поблагодарил Серега. –
