своей сестре.
Сестры потом пожаловались друзьям, парням, подругам и одноклассникам. И очень скоро район загудел. Битва за самца приобрела небывалые для острова масштабы. И требовался крайний, на которого можно было свалить ответственность за происходящие беспорядки.
Это должен был быть человек, в окружении которого нет старших сестер и братьев. И конечно же, должна была произойти прилюдная казнь этого человека, которая бы разрядила накаленную обстановку и всех помирила.
Крайней оказалась я.
Я оцепенела от страха, когда мне назначили стрелку после школы.
Представьте грязную подворотню, где с одной стороны уже стоит половина района. Одноклассники, старшеклассники, дети из других школ. Ты идешь навстречу всей этой толпе, которая что-то кричит, улюлюкает, толкает. Кто-то плюет в сторону. У некоторых руки сжимаются в кулаки. И у всех – ненавидящие глаза. Холодные и жестокие. Ты понимаешь, что они способны сделать все, что угодно! Я пережила впервые первобытный страх за свою жизнь.
С моей стороны не было никого. Я пыталась рассказать правду, но меня никто не слышал.
Я уже не помню точно, но как-то в эту историю вплели еще и мою лучшую подругу, решив нас рассорить и с ней. Вынужденно, перед всем районом, я на коленях попросила прощения у своей лучшей подруги за то, чего никогда не совершала.
Это было самое большое унижение в моей жизни. Мне было невыносимо больно. Меня словно впечатали в грязь полностью. Но именно тогда я сказала себе, что никому больше не позволю так с собой обойтись. Пусть лучше меня забьют и закидают камнями, но я не позволю так с собой поступить, тем более когда я ни в чем не виновата.
Домой я вернулась невредимой. Физически.
Оплеванная, осмеянная, преданная. Мне был объявлен бойкот. Со мной перестали общаться. До сих пор, вспоминаю эту историю, мне немного тяжело на душе. Я помню эти дни, когда в школу и из школы все шли компаниями, а я была совершенно одна. В школе, на переменках, ребята играли, общались, ходили в столовую выпить чай и обсудить последние новости, а я была одна: серая, незаметная, никому не нужная. В школе я вела себя как ни в чем не бывало, еле сдерживая предательски подкрадывающийся ком к горлу и слезы, а дома я давала волю чувствам и плакала, пока этого никто не видел. Я не рассказывала о произошедшем родителям и брату, я держала все в себе и мне было безумно тяжело. Мне было настолько одиноко, что и сейчас тяжело передать словами. Я чувствовала себя маленьких, только родившемся котенком, которого в холодную дождливую осень выкинули на улицу. И вот этот маленький, продрогший котенок, сидит возле огромной лужи под дождем и жалобно мяукает, а люди спешат с работы в свои теплые, уютные квартиры, где их ждут любящие семьи. Котенок настолько мал, что его никто не замечает, а даже если, запнувшись, его заметили – он все равно никому не нужен, все проходят мимо. Только так я могу описать свое состояние. Именно тогда я поняла, насколько жестоки
