Это не годится, Ник. По-моему, это чистой воды мазохизм. Совершенно не годится.
По-человечески тебя понимаю, Ник. В старших классах ты не любил выступать перед христианскими группами потому, что не хотел превращаться в ребёнка-инвалида-проповедника.
Впрочем, вернусь к слову инвалид, которое в русский язык пришло в первой половине XVIII века от французского invalide, а оно, в свою очередь, восходит к латинскому invalidus. С помощью отрицательного префикса in и прилагательного validus (сильный, крепкий, здоровый), получаем слово «бессильный». Ранее, инвалидов на Руси называли «юродивыми», в общеупотребительном значении, – «каликами перехожими», не реже употреблялось прилагательное «блаженный». Чаще всего у таких людей присутствовали какие-либо физические отклонения, но назвать эти слова полными синонимами нельзя, то есть, они не всегда были «инвалидами». Человек «блаженный» в христианской церкви – особый лик святых. Блажен (в широком смысле этого слова) «всякий, кто наслаждается видением Бога и общается с Ним (блаженное видение)». Так вышло, что на Руси «блаженные» были «юродивыми», и наоборот. Человек «блаженный» – глуповатый идиот, не от мира сего, в высшей мере счастливый, «божий» человек. Такие люди обычно бродяжничали, влачили нищенское существование, кормились на паперти подаяниями от добрых людей.
Лично для меня твоя, Ник, нелюбовь к выступлениям говорит о многом. Постараюсь коротко объяснить. Через несколько лет после травмы мне предложили заниматься спортом, а именно – карате. Нельзя назвать его параолимпийским спортом, но всё же. На тот момент я думал, что в цирке уродов участвовать может кто угодно, только не я. Шли годы, я взрослел, а вместе со мной росла и моя интерпретация реальности. Я, что называется, изменил отношение, – перешел от контроля ситуации надо мной, к контролю самой ситуации. О чем ты и говоришь в своей книжице. На деле же, переступить через этот барьер было немыслимо трудно. Я не лукавлю, когда говорю, что понимаю тебя и твою боль. Нет ничего предосудительного в том, что ты решил стать проповедником. По-моему, это единственно правильное твоё решение.
Твои книги – другое дело. Выражаясь словами классика, – «я отказываю в сочувствии ранам, выставленным напоказ». Не сходится, я не могу поверить ни единому слову из твоей книги о пути к счастью. Из ребёнка – инвалида – проповедника ты умудрился стать писателем и бизнесменом, используя только собственные горе и гнев. Ты преуспел, друг мой. Не верю, что прошли боль и гнев, может лишь поугасли. Или ты просто научился с этим жить. Впрочем, как и все мы в этом клубе. Старые раны никогда не заживают.
Но не в этом суть. Вернемся к Богу и моему неверию. Мне запомнился твой рассказ о мальчике в Камбодже. Он целый день ждал тебя на улице под палящим солнцем, сидя на земле рядом с роем мух. На голове у него была большая рана, на глазу бельмо и в довершение этой душераздирающей картины – от него ужасно пахло. Наконец, он подошел и прижался головой к твоей щеке, чтобы приласкать тебя. Ты был так тронут и растроган, что слезы брызнули из глаз. Казалось, что ребенок ничего
