этот противный гул, обещавший зуд и отек всего тела и мозга, виновато перевел тему, чтобы не слушать дальше еще каких–нибудь нравоучений.
– Ну, хорошо… А как же мать? – спросил он.
– Мать не в счет. Она будет только плакать и жалеть. А этого, как раз, не нужно. Это ведь совсем не просто понять человека, вернувшегося с войны, тем более, когда ничего в этом не смыслишь, не чувствуешь, не знаешь, не видел. И принять таким – тоже не легко. А изменить такого человека можно только большой и порой безответной любовью.
Медведчук появился неожиданно, совсем из неоткуда – на спасение Витьке.
– Привет, Егор, – первым заговорил Медведчук, с таким приятельским видом, какой предполагал некоторую близость.
– Привет, – сухо ответил Бис, развенчав любое похожее предположение.
Натянутый тон Егора Пескова насторожил.
– Давно хотел встретиться, поговорить… Извиниться…
– За что это? – не понимал Бис.
– За голосование, которое состоялось, тогда. Люди, вроде тебя, как правило, без дальних разговоров попадают в мою роту. Я должен был забрать тебя…
– Не думаю, что должен! – усомнился Егор в искренности.
– Обиделся?.. Злишься?.. – словно ребус разгадывал Медведчук Биса. – Твоя правда.
– С чего мне вдруг злиться? Ты мне ничего не обещал.
– Все верно, все верно… – совсем степенно и размеренно произнес Игорь. – Отойдем?
Песков быстро сообразил – влез в машину, ухватившись за руль, как ребенок, которого впервые пустили на место штурман, захлопнул дверь и сделался глухим.
– Егор, я тут узнал за тебя… – ты не подумай, чего… – по просьбе комбата. Короче, не буду ходить вокруг да около, причина по которой ты оказался в роте Исы Абулайсова в том, что Ходаренок посчитал тебя «темной лошадкой». Ну, понимаешь?
– Нет. Не совсем… – возразил Бис, будучи сметлив; но, решив, что истинную причину лучше услышать целиком из первых уст, тихонько выудив за тонкую нитку, чем выгадав половину, оборвать хлипкую снасть и потом гадать, раздумывать.
– Ну, вроде, посчитал, что… засланный ты, – Игорь старательно подобрал слово, но совсем не потому, что боялся обидеть, а потому что все другие, что накрутились на язык были малоприятны. – В общем, стечение разных обстоятельств вынудили его так поступить и причин не мало: тут и сложная ситуация с единым центром управления вокруг территориальной обороны, и внутривидовая конкуренция за доминирование в регионе, и непонятная координация сверху, и сомнительные кураторы из Москвы, а еще настойчивые просьбы коллег–гэбэшников за бесконечных «своих»…
– То есть – за меня? – сообразил Егор.
Бис не предполагал, что подобных случаев окажется неслыханно много и именно его – приведет к тому, что вызовет раздражение, будто он внедренный или выше других, – ведь просили, собственно говоря, за инвалида, – но так уж вышло.
