Овчинниковым изготовление в мастерских дюжину стальных ящиков.
Пока их делали, сгонял в Измаил, где на выделенные все тем же начальником заставы средства приобрел потребное количество друз горного хрусталя. Измаил городишко небольшой, так что лавку местного ювелира Юзефа Малевича было найти несложно. Старый еврей с кипой на седой голове, вечной каплей пота на длинном крючковатом носу и грустными глазами, выражающими вечную скорбь всеми гонимого народа, поначалу попытался впарить мне ограненные камни. Я не поддался на уговоры. Подавай мне необработанный материал невысокой стоимости и все тут! И без того выделенных начальством денег едва хватало, а свои кровные тратить на общественные нужды у меня никакого желания. Совершив покупку, погонял немного на «Уральце» с коляской по улицам бывшего турецкого форпоста на границе с Россией. Все хорошенько рассмотрел. Городок приятный ухоженный весь в зелени. Куча православных и католических храмов, даже синагога имеется. А вот ни одной мечети я так и не увидел. Говорят их все порушили при взятии крепости злые на угнетателей молдаване из отдельного корпуса Генерала Михаила Евграфовича Кудрявцева-Воина, осуществившего захват города-крепости около сотни лет назад. Сама цитадель здесь оказалась не земляной, как в первой моей реальности, а построена из каменных блоков, каждый из которых был укреплен рунной магией. Вдоволь поколесив по улицам теперь уже сугубо мирного городка, отобедал в какой-то харчевне гуляшом и кнедликами, после чего с полным брюхом и легким сердцем поехал в направлении родной заставы.
Почему не Зорька, а «Уралец»? С приобретением мотоцикла в мою временную собственность у меня связана одна весьма забавная история. Которую я вам сейчас и поведаю.
Несколько дней назад решил я прогуляться по огороженной колючей проволокой территории, а то все лаборатория, ну и домик с вырезанным в двери сердечком. А я человек любознательный, да все времени как-то не находилось. Так вот, гуляю я мимо по большей части запертых складских помещений со всяким военным имуществом, в том числе боеприпасами и вооружением. Тут до моего слуха доносится громкий многоэтажный мат-перемат на Великом и Могучем. Подхожу к источнику возмущения. Вижу злого-презлого сержанта и парочку весьма грустных рядовых бойцов, стоящих перед ним на вытяжку и, несмотря на загар, заметно взбледнувших с лица.
– Сержант, представьтесь и доложите причину вашего возмущения, – пресек я водопад изысканных фразеологизмов нецензурного содержания.
– Сержант Фомин… Егор Игнатьич, вашбродь, – вытянулся, как бы в струнку, но с неявным небрежением к молодому офицеру, как это умеют делать старослужащие, и не придраться, по форме норматив армейского чинопочитания выполнен, а что до некоторых еле уловимых моим наметанным взглядом ужимок, к ним не прицепишься. Впрочем, когда-то и сам я был точно таким же «дедушкой» с тремя лычками на погонах и перед молодыми летёхами «шапку особо не ломал».– Так это, эта
