Это…
Чёрт, это значит, что она… она в положении? По ее фигурке этого точно не скажешь, но.
Спутник Нади, этот высоченный хлыщ поворачивается ко мне.
– Спасибо, что помогли, мы у вас в долгу.
Да уж… ты еще не знаешь, в каком долгу! Чёрт. Хочется сбежать, уйти, не видеть. Забыть просто все, что случилось.
Словно мне приснился один из моих снов.
Да, да, мне часто стали сниться сны о том, как я встречаю Воробушка. Только вот в этих снах нет никакого парня, который называет ее милой.
– Ма! Сла! Я плыву! Сатри!
Мы все трое разом вспоминаем о малыше, плавающем в бассейне. Он там уже не один, с ним девочка лет семи, барахтаются рядом у лестницы, там, где помельче.
– Круто, чемпион! Не замерз? Сейчас я к тебе иду! – этот хренов викинг машет мальчишке. Мальчишке, который может быть моим сыном. Или нет?
Надя была в положении, когда сбежала, вернее… когда я ее прогнал. Она была беременна. Если бы она родила, то нашему сыну было бы сейчас чуть больше трех лет.
Этот мальчишка кажется младше. Он маленький. Если сравнить его с Сандро – сыном Тамерлана, которому сейчас четыре с половиной, то… Сандро намного больше. Но он у нас вообще богатырь, крупный, весь в отца, настоящего отца, тот был гигант…
А малыш, который называет Воробушка мамой невысокий и щупленький. И волосы… волосы у него светлые как у этого…
Смотрю на него и натыкаюсь на взгляд Нади, испуганный Воробушек хлопает ресницами. Боится меня? Или… не меня?
Парень встает, поворачивается ко мне, протягивает руку.
– Спасибо еще раз, я…– он хочет еще что-то сказать, но запинается, внимательно смотрит на меня, и я вижу, как он на глазах меняется в лице.
Он что, узнал меня? Но… каким образом?
Смотрю на него, на Надю. Не знаю, стоит ли мне что-то говорить. Но я не намерен просто так взять и уйти. Я нашел Надю и не готов вот так быстро ее потерять.
– Воробушек, ты нас не представишь? – смотрю на нее, стараясь дышать поглубже, чтобы унять внутренний тремор.
– Я…– вижу, как вздымается её грудь. Понимаю, что она нервничает. И сильно.
Она не в себе с того момента как увидела меня.
Это хороший знак, или нет? Ведь… если бы ей было все равно, то…
– Слава, это Ильяс. – она говорит вот так просто, ничего не объясняя ему. Получается, он что-то знает обо мне?
Ну да, наверное, если это ее муж, то он знает все, ну или почти все.
Вряд ли она рассказала, что было у нас с ней тут, в этом отеле, в моем номере, в том же номере, в котором я остановился и сейчас.
Как было сладко, жарко, остро, как я ловил каждый ее вздох, каждое движение. Как я сцеловывал с ее кожи слезы и пот.
Нет, об этом она точно умолчала. О таком не рассказывают.
Опускаю глаза вниз, качаю головой.
Сам во всем виноват, Ильяс. Некого винить.
Человек сам свой самый страшный враг.
– Ильяс, это Слава, он мой… мой…
Глава4
