Тихо. Безлюдно. Мёртво.
Никого.
Он один.
Белые коридоры сменяют один другой, одинаковые двери по обе стороны открыты через одну, но смысла заходить в комнаты нет, ведь, если зайдёшь, можно уже никогда не выйти.
Было однажды.
Но в одной из них кто-то есть. Кто это? Впрочем, какая разница? Очередной из редких гостей, которые иногда сюда забредают. Или это он к ним зашёл? Непонятно. Просто их дороги пересеклись в пространстве времени и места.
Он заглянул в комнату. Такая же, как и сотни тысяч других, и в то же время особенная и неповторимая. Маленькая старушка, чем-то похожая на овцу, такая же кудрявая, с длинным лицом и в очках, коротко глянула на него поверх линз, не отрываясь от вязки, и тут же, кажется, потеряла к нему всякий интерес. Большой мохнатый паук размером с её голову сидел рядом с ней на столе, и из его паутины старушка вязала плед. Пауку, конечно, было скучно просто так сидеть на одном месте, поэтому он читал газету.
– Кто вы? – спросил он. Старушка ещё раз коротко глянула на него поверх очков, будто удивившись, что он вообще к ней обратился, но вязать не перестала.
– А ты сам-то кто такой будешь, милок? – стук длинных железных спиц и редкое шуршание газет слились в одну монотонную колыбельную.
– Я?.. – он удивлённо моргнул, словно спрашивать такое было странно. – Я не знаю…
– Запад жалуется на невозможную жару. На побережье горят леса. Температура в тени достигает сорока градусов, – сказал паук и перевернул страницу. Старушка довольно кивнула.
– Брать что будешь? – спросила старушка.
– Что? – не понял он. Старушка недовольно зыркнула на него.
– Шарфы, пледы, свитера, носки, кардиганы… – спицы застучали чаще. – Эксклюзивная ручная работа.
– Из паутины? – хмыкнул он.
– На юго-востоке прошёл тайфун, – сказал паук.
– Невесомая, легче пёрышка, но вместе с тем прочная, как кольчуга, и тёплая, как овечья шерсть, – с гордостью сказала старушка и кивнула пауку. – Так что брать будете?
Он огляделся. Комната представляла из себя шар и напоминала кокон изнутри: пряжа была везде, даже на потолке. Он замялся, осматривая товар.
– Во-о-ода из Леты! Напиться и забыться! – послышался звучный клич из коридора, а через мгновение в комнату заглянул человек с тележкой, на которой стояло множество стаканчиков и большой кувшин. – Господа, вода из Леты! В жару освежает, в холод согревает! Не желаете?
– Дай-ка нам пару стаканчиков, дружок, – кивнула старушка. – По чём?
– Два дня, мадам, – улыбнулся разносчик, доставая из кармана блокнот с ручкой. – Берёте?
– По рукам, – старушка что-то быстро черканула в блокноте разносчика, и два стакана перекочевало к ней, один из которых с благодарным кивком забрал паук.
– На юге землетрясение в девять баллов, – сообщил он, делая большой глоток. Старушка довольно кивнула.
– А Вы, молодой человек? – обратился разносчик к нему. – Будете что-нибудь? Есть ещё цветы лотоса и мака…
– Я… Молодой? – удивлённо спросил он. Разносчик усмехнулся.
– Ну, это уж Вам решать. Так что? Вода из Леты, лотосы, маки?
– А что я буду Вам должен?
– Странный Вы, – хмыкнул разносчик. – Смотря что берёте.
– Ну… – он замялся. – Допустим, один стакан и один цветок лотоса.
– С Вас три дня.
– Три… Дня?
– Ну да.
– Это как?
Разносчик странно покосился на него.
– Вы что ж, не местный?
– Север жалуется на аномальные холода, – известил паук. Старушка довольно кивнула. – Для отопления не хватает дров.
– Я… Я не знаю, – растерянно сказал он.
– А… – понятливо протянул разносчик. – Всё ясно. День расплаты, да?
– Я не знаю. Объясните же мне хоть что-нибудь. Пожалуйста.
– Извольте, – согласился разносчик. – У Вас впереди без малого целая вечность.
– В чём же смысл платить днями? – удивился он.
– А есть чем ещё? Вся штука в том, молодой человек, что потом эти три дня, которые Вы мне заплатите, Вы ничего не будете помнить. Будете ходить, как потерянный… Видимо, у Вас сегодня такой день.
– Да… Да, может быть. Послушайте, а… А что будет, когда я выпью воды из Леты? Я опять всё забуду?
– Ну
