рассвете четко «увидела» чудовищные последствия преступных взрывов двух зданий.
Собеседование Хелен было назначено на 9.30. Я была у себя в номере, сидела на кровати и смотрела в окно номера на 20 этаже. Часы показывали 8.00, когда в дверь постучали. На пороге стояла «сладкая парочка» Хелен и Питер. Подруга, как я поняла по опухшему лицу, плакала всю ночь, а ее парень просто был с синяками под глазами от недосыпа. Оба имели потерянный и извиняющийся вид. Хелен, разрыдавшись, кинулась меня обнимать, прося прощение за сказанные вчера слова.
Я только и могла, что обнять их обоих. И поскольку чувствовала, что вибрация в ногах нарастает просто стремительно, предложила им выйти на улицу и позавтракать в кафе на свежем воздухе. Оставаться в высоченном здании гостиницы было небезопасно. Ровно в 8.20 мы сделали заказ. При этом я еле скрывала уже дрожь во всем своем теле. А когда в 8.46 прогремел первый взрыв, даже в нашем кафе чувствовалось, что земная кора ходит ходуном.
Можете себе представить, что происходило потом с моей подругой, когда в средствах массовой информации сообщили о произошедших взрывах, их обстоятельствах и масштабах трагедии? Истерика накрыла ее как цунами. Мы с Питером еле справились с ней. Хелен очень впечатлительная девушка с богатым воображением, сразу представляет самый негативный исход во всех деталях, как было и в тот раз, она нам даже озвучила, в каком гробу ее хоронят и в чем.
А второй, по мнению подруги, на всю жизнь знаковый для нее случай связан с появлением на свет ее ребенка – моего любимого Фреда.
Дело в том, что умы медицины ставили Хелен бесплодие, заверяя, что вопрос зачатия ребенка – не ее тема. И, действительно, у них долго не было детей, но не потому, что не могли, а потому, что ребенок сам выбирает, в какой год и у кого родиться. Но они этого сначала не знали, а потом не хотели понять и поверить моим словам, продолжая раз за разом посещать все новых докторов в поисках ответа на вопрос о причинах отсутствия в их браке детей. Хотя ответ был на поверхности.
В день, когда я приехала из другого штата, куда летала в командировку, ко мне в квартиру приехала подруга с мужем сразу же после визита к последнему и самому авторитетному специалисту в этой области медицины, который и вынес свой окончательный и неутешительный вердикт.
Подруга, заливаясь слезами, причитала по поводу диагноза, что на ней, как женщине, поставлен жирный, черный крест.
В этой ситуации надо отдать должное ее супругу, он так любит Хелен, что был готов усыновить или удочерить чужого малыша, не видя никакой проблемы в том, что не могут родить своего. Но Хелен не унималась. Вся моя квартира в этот момент напоминала предприятие по уничтожению бумажных носовых платков, салфеток и кухонных полотенец.
Я долго, молча, смотрела на ее истерику, скрестив на груди руки, а потом не выдержала: «Слушай, Хелен, если ты своими слезами и соплями затопишь соседей снизу, сама будешь делать им ремонт. И потом, почему ты ставишь на себе жирный
