style="font-size:15px;"> – Да тут у вас настоящий музей! – переводя восхищенный взгляд с одного предмета-экспоната на другой.
– Нравится? – заранее уверенная в ответе промурлыкала вопрос львица.
– Очень! – искренне восхитился Порожкин.
Они проговорили еще минут пятнадцать. Хозяйка расспрашивала гостя о его художественно-эстетических вкусах и, выяснив, что он практически ничего не знает о Фаберже, прочитала небольшую лекцию на эту тему.
– Да, думаю, вам пора, – кивнула Долинская после того, как почтальон уже во второй раз посмотрел на часы. – Кстати, покажите, что у вас за реклама? – вспомнила она, провожая Порожкина в прихожую. – Так-так, посмотрим, где тут мои очки? "Отремонтируем ваш холодильник, стиральную машину, телевизор…" В-общем, ничего интересного, – разочарованно положила она листок на тумбочку в коридоре. – Скучная реклама.
– А что бы вы хотели, Аделаида Григорьевна?
– Ну, например, предложили бы креативную прическу или украсим ваш подъезд чем-нибудь, – размечталась львица. – Хотя, – махнула она рукой, – наши граждане всё равно все сломают, испортят. Ну, до свидания, Евсей Анатольевич, приятно было познакомиться. Как-нибудь заходите еще.
– С удовольствием! А мне-то как приятно, Аделаида Григорьевна! И огромное спасибо за угощение! – закончил Порожкин, обращаясь к уже закрывающейся двери, в проеме которой мелькнул кусочек узорчатой шали.
Однако любезным приглашением Порожкину воспользоваться не удалось. Больше он не посетил гостеприимную квартиру при живой хозяйке.
Глава 2
– Разойдитесь, не толпитесь, здесь вам не Большой театр и не этот, как его там… тьфу, Колизей, – деловито суетился, размахивая папкой, среднего роста сухощавый мужчина лет под пятьдесят с ничем не примечательной наружностью.
– Павел, да в конце концов, убери ты отсюда этих олу…, граждан! – закончил следователь вслух, про себя додумав окончание слова "олухов".
Место преступления было ограждено лентой, но вокруг все равно "зевачили" любопытные граждане и гражданки. В самом начале подворотни, почти у стены навзничь лежала пожилая женщина, одетая по промозглой ноябрьской погоде в теплое из хорошего материала пальто и шапку из натурального меха.
– Ну, Женя, что скажешь? – нетерпеливо обратился следователь Ракитин к крупному породистому бородачу лет пятидесяти, чьи манеры разительно отличались от следовательских неспешностью и, пожалуй, даже нарочитой вальяжностью.
– Да погоди, Андрей, охолони, вечно ты прыгаешь вокруг, как подстреленный заяц, – сочным добродушным басом пророкотал судмедэксперт Авдюшко, хороший знакомый и, уже можно сказать, друг Ракитина; вместе они работали, вот уж, чтобы не соврать, лет, эдак, шестнадцать.
Ракитин хотел было ответить что-то едкое подначивающее другу-коллеге, но, сдержавшись, махнул папкой, чуть не выронив ее в осеннюю лужу, и переключился на первого близстоящего к нему опера.
– Так,
