не странно говорю, Артур. Сегодня я так вымоталась, что у меня не осталось ни крупицы жизненных сил на все эти ваши этикеты и высокопарные речи. Я не аристократка. Ты ведь помнишь, что у нас их в принципе давно нет? У нас очень простое, демократичное общество. Мы не соблюдаем в повседневной жизни высокий слог. Общаемся простыми фразами. Можем послать друг друга матом, если доведется. Да и просто выругаться. И, представь, я тоже ругаюсь, если припечет. А еще у нас принято выражать мысль в сети коротко, лишь главное. Иногда телеграфным стилем. И не приходится выстаивать целую дипломатически выверенную речь. И ты бы знал, как мне опостылели все эти ваши долбанутые заморочки. Туда не ходи, так не смотри. Вот это не надевай, а то щиколотка из-под юбки аж на два сантиметра видна. Камо́н[4]! У нас девушки порой юбки носят такие, что они больше на широкий пояс похожи.
Перед тем как вляпаться во все это попаданство, я провела вечер с коллегами. Мы пили алкоголь, представь себе. Хихикали, как стая гиен, так было весело. А юбка у меня была обтягивающая и коротенькая. Едва зад прикрывала, но красивая и новая. И тут, блин, монашеские рясы Мариэллы. Интернета нет, телефонов и компьютеров тоже. Ни позвонить кому-то, поболтать по душам. Ни на сайте посидеть или кино посмотреть. Ни, блин, напечатать текст нормально. Я последний раз писала что-то от руки еще во время учебы. А потом все в смартфоне или планшете. Заметки, таблицы и доки на диске. Удобно же. И это я только про бытовой аспект. Но это ведь не все… Все эти ваши… внебрачный ребенок, ах она блудница, да как же она будет с дитем работать. Ау! Очнитесь, дворяне! Как-как… Каком кверху! Вы что, думаете, ваши бабы, простые селянки или работницы на фабриках, не имеют детей? Уборщицы, поломойки и посудомойки, прачки, ткачихи, швеи… Сотни тысяч женщин детородного возраста на низкооплачиваемых работах. Вы реально верите в то, что у них есть няньки, которые следят за их чадами, пока мать в грязи, пыли и адских условиях вкалывает? Не попадались тебе фотографии, где сидят женщины вдоль конвейера и делают тупую, монотонную дешевую работу? И у каждой второй к спине привязан слинг с младенцем. А потому что есть что-то надо матери, а на это деньги нужны. И ребенка оставить не с кем. Вот он и глотает пыль вместе с нею. Но нет же, мне мозг только ленивый не попытался выклевать, а как же это я с грудничком работать собираюсь? Да вот так и собираюсь. Потому что нам обеим нужно что-то кушать, причем каждый день, и желательно не единожды.
– Мари, я…
– Нет уж погоди! Ты спросил, я рассказываю. Завтра я снова стану сильной, ироничной и непробиваемой, натяну на лицо улыбку, возьму в руки себя, ребенка и эту трехголовую жуть на ножках. Глубоко вдохну и пойду покорять миры. Но сейчас дослушай, пока я уставшая и готова это сказать. Мадам Кармилла огорчилась, что расторгла помолвку сына? Скажите, какая трагедия! А она не огорчилась, когда много чего говорила обо мне? Нет? Когда выражала мысль, что ее сыну недопустимо иметь что-то общее с подобной особой и это страшный мезальянс? Не было у нее желания выразить сочувствие молоденькой девчонке, которая надрывается с утра до ночи, чтобы выкарабкаться из того дерьма, куда ее втоптал еще один весь «ах какой приличный на публике» аристократ?
Камон (от англ. come on) – в современном молодежном сленге имеет одно из значений «да ладно».
