беседовать. Но и юноши знатнейших фамилий, и безвестные офицеры не умели галантно беседовать о «приятных предметах», да и не до того им было: они с напряженным вниманием следили за тем, как танцует и держится молодежь из Финских шхер, Немецкой слободы, – перенимали. А затем, с каменными лицами, молчаливой старательностью, и сами вступали в круг танцующих.
Из соседних комнат долетали разноязыкий говор, смех, звон стаканов, табачный дым. Там тон задавал царь и его приближенные, соседствовали дипломаты и шкиперы, заезжие иностранцы и русские сановники. Здесь же находился ужасный кубок Большого Орла. С присущей Петру логикой он учредил за нарушение правил хорошего тона штраф: выпить этот огромный кубок вина или водки! Осушив его, гость падал замертво и этикет нарушать уже не мог. Ассамблеи, сообразно вкусам царя, походили на праздничные вечеринки в немецком или голландском доме среднего достатка, но имели особый отпечаток благодаря диким приемам вроде кубка Большого Орла, обязательного присутствия на них и строго регламентированного поведения. Они мало кому доставляли удовольствие.
Иностранные посланники жаловались, что царь применяет извечный способ русской дипломатии деморализовать партнеров – спаивает их. Для русского дворянства обязательная роскошь, выезды и приемы были чрезмерно разорительны. Ассамблеи могли радовать только молодежь, быстро усвоившую навыки и моды «галантного штиля». Однако они сыграли свою роль в европеизации русского дворянства, и через пару десятков лет «русские Венус» были на равных приняты при европейских дворах, а заезжий путешественник-француз отмечал, что «нигде не танцуют менуэта так пристойно, как в Санкт-Петербурге».
В рассказе о праздниках мы остановились лишь на нескольких особенностях, характерных для торжеств Петровской эпохи, и еще раз вернемся к ним в главе «Парадиз в парадизе». В этих празднествах отразились характер эпохи и незаурядная личность Петра I, о котором Бранденбургская курфюрстина София Шарлотта писала, что он одновременно «и очень хороший, и очень плохой человек».
Обратимся к нескольким событиям в истории Петербурга, вошедшим в «миф города», запечатлевшимся в народной памяти и литературе. Они касаются гибели царевича Алексея и отношения современников к Петру I.
Характер Петра, его деятельность, нескончаемые усилия и жертвы, которые требовались от народа, вызывали в России не только ненависть и негодование, но и мистический ужас перед царем. Действительно, энергия Петра I поражала воображение: бо́льшую часть времени он проводил в дороге, неутомимо колеся по России, внезапно появляясь то на верфях в Архангельске, то на Урале, а то вдруг оказываясь за границей. Никто не знал, где он может неожиданно явиться. Всем следовало неутомимо работать, ибо за проступки и лень царь карал жестоко. Его страшились все.
В народе ходили слухи о дьявольской природе Петра: «Последние времена нынче настали. Пишут в книгах, что будет антихрист. Он-де государь –
