и Селимом, судя по твоим рассказам. Зачем ему знать все это? Постоянно настаивает на встрече, хотя мог бы приехать сюда сам. Или он боится встретиться со мной и Селимом?
– Заткнись! – Элиф закатила глаза. – Это бред. Неужели я не могу нравиться кому-то? Не всех мужиков себе загребать. Он просто хочет знать обо мне все.
– Поверь, твои мужики не в моем вкусе, Элиф. Успокойся, я просто переживаю за тебя. Этот Эмир немного не в своем уме, кто знает, в какие игры он играет.
Элиф облокотилась на спинку стула и скрестила руки на груди.
– Говоришь так, чтобы скрыть свою симпатию к нему?
– Твою же мать, Элиф! – Пелин вспыхнула. – Ты в своем уме? Кому он нужен?
– Ты постоянно говоришь об Эмире – это уже становится очевидным. Теперь и Бату прикрываешься.
– Ладно, упертая сестренка, давай просто проверим? Если я окажусь не права, то я оплачу тебе новогодние каникулы в Анкаре. Но, если буду права, ты никогда больше не будешь говорить о какой-то моей выдуманной симпатии к Эмиру. И перестанешь общаться с Бату.
– По рукам, одержимая, – подмигнула ей Элиф.
Нынешнее время.
– Я рада, скоро полечу на каникулы в Анкару, – радостно заявила Элиф.
– А если я окажусь права? – прищурилась Пелин.
Элиф была уверена, что Бату не для этого связался с ней. По крайней мере, она безумно хотела верить в это.
– Я разорву общение с ним, как и обещала, – твердо ответила Элиф.
– Не будь дурой! – Пелин тихо хлопнула по столу. – Не будь тряпкой! Мы отплатим им тем же, в случае чего.
– Ты сама мне сказала перестать общаться с ним, ау!
– Я так говорила до того, как Эмир откровенно стал играть в какую-то игру. Во всем должна быть взаимность. Если они используют тебя в этой игре, им надо ответить. Любому нужно уметь ответить за себя.
– Я так не могу, Пелин, и не хочу.
– Ничего страшного, – Пелин улыбнулась, – научишься. Эмир Териноглу ответит за это, мы используем их обоих в своих целях. Он подарил мне колье с дорогими камнями, Элиф, – у той округлились глаза, – представляешь? Это точно какая-то хитрая игра. Не зря же ты, в конце концов, пожертвовала своим первым поцелуем.
Элиф закатила глаза, смущенно улыбнувшись:
– Он влюблен в меня, я уверена. Не будет лгать мне.
– Любовь – это еще не все, – Пелин усмехнулась, – есть еще верность, которую Бату может испытывать к Эмиру, как к другу или как к хозяину. Верность превыше любви.
Пелин опустила взгляд, сглотнув подкативший к горлу ком. О Бату ли она говорила? Пусть лучше Эмир окажется мерзавцем, чтобы она больше ничего не испытывала к нему. Элиф тоже молчала, пережевывая пищу так медленно, чтобы не пришлось вступать в очередной диалог с сестрой. Тот вариант, что Бату не честен с ней, означал для нее самой лишь одно – конец их связи.
За вечером наступила ночь, и в Анкаре Селима и Эмира
