на ход расследования, лишь установить факты. Если я приду к выводу, что он невиновен, значит, так и есть.
– Я понимаю, – согласилась женщина. – Я хочу знать все детали.
– Хорошо, это я обеспечу. У меня есть кое-какие связи в управлении Курортного района, и я попытаюсь всё подробнее разузнать. Вы можете звонить мне в любое время. Подскажите, где жила Валерия?
– В Комарово, у них там дом, купленный на наши деньги.
– Вы купили им дом?
– Он куплен на деньги нашей семьи, – повысила голос Нина Степановна.
– Хорошо, – попытался разрядить обстановку и сменить тему Махов. – Как зовут её мужа?
– Угрюмов Сергей.
– Ещё такой вопрос: они уверены, что девушка, которую нашли на пляже, – ваша дочь?
– Там на месте был Сергей, он её и опознал.
Кирилл достал из ящика стола два бланка договора и протянул их Нине Степановне. Она без слов принялась их заполнять.
– Не забудьте указать ваш номер телефона, чтобы я мог с вами связаться, – высказал пожелание Кирилл.
Женщина заполнила договор и расписалась.
– Когда вы приступите?
– После внесения предоплаты.
– Вы карты принимаете? – уточнила Нина Степановна.
– Да, принимаем, – ответил Махов и поставил на стол терминал. Женщина пробила карту и ввела пароль. Махов тут же передал ей чек от проведённой операции. Нина Степановна встала, и сыщик тоже.
– Жду новостей, – произнесла она и пошла к выходу.
– Хорошо, всего доброго, – сказал напоследок сыщик.
7
Допросы начались с самого утра. Свидетелей заводили по одному. Комнатой для допросов служило небольшое помещение без окон, освещённое тусклым светильником, с одной лишь картиной на стене. Разговор начинался с предупреждения о том, что ведётся запись разговора, и об ответственности за дачу ложных показаний. В комнате за столом сидели двое – капитан Егоров и лейтенант Красин. Допрос вёл Егоров, а Красин только изредка подключался. За годы совместной работы они уже выработали свою особую тактику: Егоров начинал спокойно задавать вопросы о каких-либо простых фактах, на которые несложно было ответить. Он аккуратно, разборчивым почерком фиксировал интересующие его ответы в протоколе. Через час-два, когда допрашиваемый уже порядком уставал и считал время до того, как его отпустят, в ход шли вопросы сложнее. «От простого к сложному» – так называл свою тактику Егоров. Как только офицеры понимали, что им что-то недоговаривают, тут же переходили к перекрёстному допросу. Они начинали быстро задавать вопросы и ловить своего оппонента на противоречиях. Красин, почти ничего не говоривший, тут же включал повышенный тон, в противовес своему коллеге, который от природы, казалось, всегда был спокоен. Естественно, допрашиваемый чувствовал себя совершенно некомфортно, но на это и был расчёт. Ему приходилось быстро отвечать на вопросы, часто – даже не раздумывая.
Первой
