что вхождение в правительство члена Совета должно было способствовать формированию коалиционного правительства из представителей демократических и социалистических* партий.
Таким образом, ораторские способности, многочисленные связи, участие во множестве делах противопоставления царской власти, умеренность во взглядах, все это способствовало росту уважения и известности Керенского и становление политически лидерской личности. Не соответствует действительности взгляд, что включение Керенского в состав Временного правительства было инсценировано масонами. Один из руководителей Верховного Совета «Великого Востока народов России» А. Я. Гальперн утверждал, что: «революция застала нас врасплох1… Говорить о нашем сознательном воздействии на формирование правительства нельзя: мы все были очень растеряны и сознательно задачи сделать состав Временного правительства более левым во всяком случае не ставили2»160. В марте 1917 г. Керенский вступил в партию эсеров, во многом будучи лишь формально связанным с ее руководителями. Находясь в атмосфере травли царского режима и приложив к этому немало и со своей стороны, революция врасплох Керенского не застала, в чем и заключается главная причина его головокружительной карьеры. 23 марта 1917 г. «Петроградский листок» писал о его успехе: «Керенскому лучше не показываться: восторженность тянется за ним, как в свое время мазинистки и собинистки за певцами. Вот головокружительная карьера! В 33 года еще не избранный, но уже признанный глава российскаго государства. Не только министр юстиции, – министр правды. / – Если бы Керенскаго не было, его пришлось бы выдумать!…»161 Меньшевик И. Г. Церетели так охарактеризовал Керенского: «Хотя формально он примыкал к партии социал-революционеров, он был по всей своей природе беспартийным индивидуалистом. Идейно он был близок не к социалистической среде, а к той демократической интеллигенции, которая держалась на грани между социалистической и чисто буржуазной демократией. / …Он хотел быть надпартийной, общенациональной фигурой. / …Он любил эффектные жесты, показывавшие его независимость от организации, к которой он номинально принадлежал»162. Аналогично высказался и В. М. Чернов: «Керенский же чувствовал, что ему суждено стать „солистом“ революции, „некоронованным королем“, властителем дум и сердец россиян, жаждавших обновления, человеком, которого без всяких усилий с его стороны волна вынесет наверх, и народ скажет: „Веди нас! Указывай нам путь!“ Что же касается его конкретной роли в строительстве новой жизни, то Керенский, будучи по натуре дилетантом, представлял это вдохновению и откладывал до последней минуты»163. Близкий к либерально-кадетским кругам литератор и публицист Ф. А. Степун выразил свое впечатление от выступления Керенского перед председателем армейских делегаций в Таврическом дворце: «В его речи были стремительность
Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. Москва, «ТЕРРА» – «TERRA», 1990, стр. 1 – 70, 2 – 71.
Петроградский листок. 1917. №71. 23 марта. Ю. Петр. Кухня революции. (В Таврическом дворце). С. 3.
Церетели И. Г. Кризис власти. Воспоминания лидера меньшевиков, депутата II Государственной думы. 1917—1918. Москва, Центрполиграф, 2007, стр. 64.
Чернов В. М. Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905—1920. Пер. с анг. Е. А. Каца. Москва, Центрполиграф, 2007, стр. 168.
