листья в серые лужи.
Сад мой заброшенный, друг мой хороший,
То увядаешь ты, то просыпаешься.
Вечером майским с грустью непрошенной
Нежными ветками неба касаешься.
Сон
Я сплю и вижу – старенький погост,
Храм, дом моей прабабки Василисы,
Надгробный памятник как раз в мой рост.
Кресты над храмом в небо вознеслися.
Мне часто снится этот странный сон.
Как жутко было серый камень трогать…
В ушах – печальный колокольный звон.
В глазах – закат и к кладбищу дорога.
1997 г.
Оле
Я не могла писать от боли.
Мы все живём. Уже без Оли…
Я не писала о тебе ни разу…
Прости. Живём вот, радуясь, греша.
Ты девочкой голубоглазою, от нас спеша,
Покинув мир, ушла.
Накрылася фатою подвенечной,
По-ангельски сияя добротой,
Ушла в ту жизнь, что стала бесконечной
Для девочки голубоглазой той…
Бабочка
Мама, мне приснилось,
что я превратилась в бабочку…
Слова, сказанные Олей незадолго до кончины
На тёплых досках старого сарая,
На сером выделяясь, будто брошка,
Застыла бабочка, а я-то знаю:
Моя сестрёнка это – наша Глёшка.
Она узнать хотела, как тут, дома,
Не надо ли кого-нибудь утешить.
Ей дорого здесь всё и всё знакомо
И снова хочется помочь нам, грешным.
И нежным взмахом крылышек в узорах
Погладить воздух тот, которым дышим.
«Я прилетела, встретимся нескоро».
А мы тебя и слышим, и не слышим…
Жар
На лугу, как маки, птицы.
Жар, жар, жар…
Где-то мчится колесница,
Сизым облаком клубится
Над землей пожар.
В храме – свечи, быстры речи,
Близкий путь – далёк.
В жаркой печке тихо тлеет
Жизни уголёк.
Цветник
Посадила цветы своим милым родителям
И спросила тихонько: «Посмотреть не хотите ли?»
Однажды поутру вы выйдете во двор
И не узнаете родного огорода!
Цветы распустятся и сложатся в узор,
И пчёлы соберут нектар для мёда,
И будет так блаженно на душе,
А аромат цветов и терпок, и так тонок —
Как запах из старинного саше,
Которое, смеясь, растряс ребёнок…
1997 г.
Старый Новый год
Закружились
