крики остальных. Но возможно, под всем этим беспорядком, человек может найти кусочек прошлого, который будет его радовать, и вывести его в олицетворение какой-либо вещи. Сегодня я снова не сплю, снова лишаю себя сна, чтобы написать эти строки, авторы одиноки, это правда, и пишут это не ради желания быть услышанными, не ради поиска земных наград, а только потому, что оформленный текст, приобретает завершенный смысл, и ставит точку в рассуждениях, во взгляде, который видит всё, но которому бесполезно что-то говорить окружающим.
И я уже не рассуждаю с присущим моим годам оптимизмом, а говорю это как фаталист, утративший надежду на резкий рывок, переворот в сознании и переворот в устоявшимся быту людей.
Вглядываясь в лица, я не вижу в них страха перед будущим, перед тем что грядет, не вижу того, что сковало мой быт и не даёт мне быть, как остальные в нашем времени. Возможно, это и к лучшему. Не всем дано понимать азарт рассуждений и попыток привести разрушающийся мир к единому знаменателю и упорядочить его. Здесь и сейчас нет никого, кроме меня и моих мыслей, но глупо было бы думать так, если бы все это касалось только материи, есть ведь ещё и идеологический аспект, поэтому, даже находясь в окружении других людей, в чужом счастье или горе, я все равно остаюсь одиноким в своих начинаниях и ночных печалях. Это не великий народ, и не великая нация, когда таких как я единицы. Плохие времена и времена грусти, рождают силу, но во мне они пробудили нечто иное, другой вид силы, наверное, силы рассуждений. Если бы со мной не случилось всего этого, стал бы я так глубоко задумываться и рассуждать о том, о чем другие и не могут помыслить? Одно время я мечтал быть как остальные, думал, как хорошо живётся тем, кто обустроил свой мир и кому нет дела до чужих бессонных ночей, но я даже рад, что я не стал таким. Возможно, и эта мимолётная радость, даёт мне незримую надежду, которая, однако, все ещё сокрыта туманной дымкой из моих воспоминаний и тяжёлых, гнетущих мыслей. Здесь и сейчас, не бывает ничего. Также здесь и сейчас не будет и отдачи от моих слов, даже для самого себя. Я видел многие печали, не только свои, но и чужие и чужих народов, разбомбленные сербские дома, разрушенные и сожжённые до тла боснийские деревни, рассказы людей, как они в раз лишались дома, и всего того, что они любят. В этом и есть, печаль всего народа, в моментах грусти отдельных. Кто прав и виноват, рассудят те, кто лучше слышат. Пускай не мы, и не те, кто сложили свои головы в бою или стали жертвой обстоятельств. Мертвые не должны судить живых, как происходит сейчас, у тех, кого нет, было куда больше чести и мужества, чем у нас, живых. А нам остаётся молча возлагать цветы и свечи к алтарям, в надежде, что новое поколение, не повторит ошибок старых, а если и повторит, то уладит их намного сознательнее и со знанием дела. А пока, зарастают пустующие остовы домов, траншеи линий ничейных земель, и травой окутываются отстрелянные гильзы. Судьба, распорядилась не в угоду нашим братьям по ту сторону кордона, забрав жизни, но так и не отдав страну.
Всегда в ночи, в моменты молчания,
