и прибавил сил.
С этого дня Маринка перешла на «нелегальное положение». Она проходила в общежитие по пропуску Люси, потом передавала его через окно туалета законной владелице. Спали подружки вдвоем на узкой односпальной кровати с панцирной сеткой. Еще три однокурсницы, жившие в этой же комнате, отнеслись к подселению Маринки с пониманием. Жили одним кооперативом, в складчину. Одна из девочек подрабатывала в ночь через две санитаркой на станции скорой помощи, в эти ночи Марина занимала свободную кровать, и подруги высыпались как следует. А днем, вместо посещения лекций, Марина занималась поисками жилья. Многочисленные агентства предлагали аренду квартир или комнат, но эти варианты совершенно не вписывались в бюджет Марины, а поисками углов задешево агентства не занимались. Она днями топталась в районе Львиного мостика, где, как в давние времена студенчества мамы, можно было встретить бабулек, сдающих угол. И, наконец, ей повезло.
Аглая Митрофановна была классической деревенской старушкой, невесть каким ветром занесенной в столичный город. Жила она недалеко от Львиного мостика в такой замшелой коммуналке, что, казалось, время тут замерло со времен военного коммунизма. Марине так и не удалось сосчитать, сколько же народу в ней жило. Одни люди исчезали, другие появлялись, кто-то к кому-то приезжал, одни квартиранты сменяли других, возникали и распадались недолгие сожительства – в общем, на фоне быта столетней давности жизнь обитателей коммуналки бурлила потоком. К появлению Марины обитатели отнеслись равнодушно, только сразу вписали карандашом вместо кого-то выбывшего в длинный график дежурств по местам общего пользования.
Аглая Митрофановна жила в малюсенькой девятиметровой комнате, значительную часть которой занимала железная кровать с никелированными шариками и продавленной панцирной сеткой. У окна стоял квадратный стол, покрытый бархатной скатертью, а вдоль противоположной стены громоздился двустворчатый шкаф, Марина видела такие в старых, еще довоенных фильмах.
Спать ей предстояло на раскладушке в узком пространстве между столом и входной дверью, больше разместиться было негде. Постелить себе постель Марина могла только после того, как хозяйка укладывалась спать, а утром должна была быстро все убрать. Прилечь днем нечего было и мечтать. Маринка с тоской вспоминала свою уютную девичью комнатку в родительском доме. Может, прав отец, и надо было учиться рядом с домом? Жила бы как у Христа за пазухой… Но такие мысли посещали ее голову только ночью, когда ворочалась на неудобной раскладушке, а днем Марина погружалась в водоворот студенческой столичной жизни: лекции, зачеты, прогулки с подружками по чудесному городу. Кино, музеи, театры, выставки, вечеринки в общаге. Аглая Митрофановна «комендантский час» ей не назначала, приходи хоть под утро, главное – поставить раскладушку тихо, чтобы не потревожить крепкий сон хозяйки комнаты. Проблема возникла в другом – где и как готовиться к приближающейся серии зачетов? А за ними грозовым облаком надвигалась
