А пока устроишься на этом диване. Нет-нет, никаких денег я не возьму. Бедная Аллочка, бедная моя подружка! Так рано ушла из жизни! Такое несчастье! Так мы с ней и не повидались… Всё собирались, всё планировали. То одно мешало, то другое. Кто ж знал…
Питаться будешь с нами. Если хочешь, можешь продукты покупать, приносить в общий, так сказать, котел. Мне готовить что на четверых, что на пятерых – какая разница? А что касается этой мегеры Ираиды, то пусть сначала вернет деньги за две недели проживания. Ты ведь заплатила за месяц вперед? Так? А прожила только полмесяца. Там посмотрим, кто кому и сколько должен. В выходные сходим с тобой вместе за чемоданом.
Жить в гостиной оказалось неудобно. Семья допоздна смотрела телевизор, расположившись на диване. Старший сын часто засиживался за уроками до часу ночи, в школу он ходил во вторую смену, а вечерами пропадал в тренажерном зале. Марине приходилось вставать в полседьмого, чтобы не опоздать в институт, и она хронически не высыпалась. На лекциях клевала носом под монотонные голоса преподавателей и ничего не могла с собой поделать.
Между тем доброжелательность Анны Антоновны постепенно шла на убыль. Раздражение прорывалось в интонациях в разговорах с сыновьями, с мужем, но Марина чувствовала, что причина именно в ней, квартирантке. И она тут не виновата, как бы ни старалась вести себя незаметно, просто чужой человек в доме мешал, как соринка в глазу.
Соседи смотрели на квартирантку косо, едва кивали в ответ на «здрасте». Понять их можно – и так народу полная квартира, да тут еще лишний человек в очереди в ванную по утрам.
«Час икс» настал довольно скоро. Анна Антоновна вернулась из кухни сильно не в духе, раздраженно бухнула чайник на обеденный стол.
– Нет, Марина, извини, но так больше продолжаться не может. Зачем мне эти разборки с соседями? Маргарита Львовна жалуется, что ты пользуешься ее мылом и полотенцем, каждый раз, заходя после тебя в ванную, обнаруживает их мокрыми. А Виталий Иванович упрекает меня, что ты таскаешь у него сахар из сахарницы. Я понимаю, что может быть это не так, но до твоего появления в квартире мы ладили с соседями. И с мужем мне неприятности не нужны.
– Что, Денис Николаевич тоже на меня жалуется? Вроде бы, он ко мне хорошо относится, – удивилась Марина.
– Даже слишком хорошо, я бы сказала, – холодно вымолвила Анна Антоновна, смерив девушку надменным взглядом, – короче, кончилось мое терпение. Собирай вещи и уходи.
И опять Марина оказалась на улице, только теперь ей совсем некуда было идти.
Поразмыслив, изгнанница отправилась в студенческое общежитие на улицу Рентгена, к Люсе, но прорваться мимо вахтерши без пропуска не удалось. Та стояла насмерть. Не помогли ни студенческий билет, ни слезная просьба. И телефон подружки, как нарочно, был недоступен. Марина топталась перед общежитием, надеясь встретить кого-либо из знакомых. Бесполезно. Между тем быстро темнело. С неба моросил то ли дождь, то ли снежок,
