работы я могу случайно проговориться, – подмигнул он мне.
Немыслимо, он хотел, чтобы я легла на этот стол, раздетая и беспомощная, а он на глазах у кучи незнакомцев орудовал надо мной иглой с чернилами.
– Ни за что! – выпалила я.
– Как знаешь, – пожал плечами парень. – Эй, народ, кто следующий?
Глава 4
Раздраженная и злая до глубины души, я резко легла на стол, почти отталкивая приблизившуюся девушку, подняла кофту, оголяя живот, и зажмурилась. Парень хищно оскалился:
– Где будем набивать?
– Тут, – сказала я, указывая пальцем на левую тазобедренную косточку, – что угодно, на твой вкус.
– На мой вкус? – удивился он. – А не боишься?
Я лишь закатила глаза, уверенная, что мастер просто нанесет небольшое изображение сердца или вдохновляющую фразу на английском.
– Держи, для храбрости, – он протянул мне пластиковый стаканчик с прозрачной жидкостью. Я залпом осушила его, слегка поморщившись. Горький напиток обжег пищевод.
Мужчина неожиданно надолго задумался. Я чувствовала его изучающий взгляд на моем лице, шее, груди. В процессе мне посчастливилось услышать варианты эскизов разгоряченной толпы. Некоторые зрители предлагали невинные рисунки, другие же выкрикивали грязные и оскорбительные идеи. Зажмурившись, я считала до ста, пытаясь не обращать внимания на руки незнакомца, колдующие над моим телом. Его длинные пальцы мягко прижимали бумагу с эскизом к моей нежной коже. Гель для переноса изображения приятно холодил бедро. До сознания доносились звуки, подчеркивающие необратимость того, что я собиралась совершить: скрежет латексных перчаток, шуршание блистеров с носиками для игл, щелчок фиксации одной из них на машинке, постукивание пальцев по баночкам с краской. Неожиданным резким движением мужчина расстегнул мои джинсы и потянул их вниз.
– Эй, что ты делаешь? – запротестовала я.
– Расслабься, мне нужно больше места, – проговорил он. – Закрой глаза и получай удовольствие.
Холодный металл, издающий жуткий писк, смешивающийся с музыкой и голосами, коснулся моей кожи. Будучи обладательницей низкого болевого порога, я вскрикнула. Из глаз потекли слезы.
– Тише, лапуля, сейчас привыкнешь.
Глубоко дыша, я ощущала, как медленно парень прорисовывает контур неизвестного мне изображения, бережно и не торопясь, удаляет излишки краски ватным диском. Иногда он привставал и осматривал работу, повернув голову на бок. На секунду мне показалось, что вокруг никого нет, существовали только я, он и назойливо жужжащая машинка. Через некоторое время я уловила, что парень поменял инструмент. Ощущения также стали иными: частота удара иглой значительно снизилась. Я поняла, что рисунок начал закрашиваться. Методичными, точными движениями инструмент жалил тело, украшая его новыми линиями. Я не заметила, чтобы парень доставал много цветов или смешивал несколько. Значит, тату, скорее всего, будет просто черной.
