самое важное, то, для чего он, как с необычайной ясностью вдруг открылось ему, и приходил сюда. Обернулся.
– Я найду того, кто виноват в смерти Сабины. Найду и убью. Обещаю.
Эти слова словно сняли камень с его души. Ему вдруг сразу стало легче, будто он и впрямь запросто мог узнать, кто лишил жизни его одноклассницу. Словно обещание, данное ее матери, придавало смысл всей его дальнейшей жизни…
Но Елизавета Вильямовна отозвалась на его слова совсем не так, как он ожидал.
– Не надо, Андрюша, – совсем тихо, слабым голосом сказала она. – Хватит нам и одной смерти. Не бери грех на душу. Бог накажет. Бог, ты знаешь, никакой грех, тем более такой тяжкий, не оставляет безнаказанным. Не надо… – все так же тихо повторила женщина.
«Бог накажет… А где же он был, этот Бог, тогда, когда убивали Сабину? Почему не защитил ее, если он такой справедливый?» – в отчаянии спрашивал себя Андрей и не мог найти ответа.
А Елизавета Вильямовна, нисколько не заботясь о том, чтобы закрыть входную дверь, вновь отступила в темный полумрак комнаты, слилась с ним. В руках она теребила лоскуток ткани, поднятый из страшной коробки с останками – он еще хранил на себе рисунок последнего весеннего платья Сабины.
Она, как бывает часто с людьми, потерявшими близких, во всем винила себя. Не уберегла, не досмотрела, не спасла… Праведно прожив все свои годы, ни разу не поступившись своей совестью, она и теперь, в этот черный час, никого, кроме себя, не обвиняла, неустанно спрашивая себя: а все ли я сделала, чтобы предотвратить беду? А была ли я хорошей матерью? А разве могло бы такое случиться, если бы я была рядом? И так, день изо дня, она казнила себя и только себя, не сетуя и не ропща ни на Бога, пославшего такое тяжкое испытание, ни на людей, преступивших закон Божий и человеческий.
Господи!
Только и подумал Андрей, тихо затворяя дверь.
Глава девятая
А на лестнице было светлым-светло. Солнце настырно пробивалось сквозь мутные, давно не мытые стекла лестничных окон, сияющими потоками лилось через щели в рассохшихся деревянных рамах, стелило свои лучи под ноги Андрею, словно приглашая сойти по ним, как по ступеням, чтобы скорее окунуться в теплый уличный воздух, наполненный звуками стучавших по асфальту каблучков, веселыми голосами, шумом машин, щебетом птиц, детским смехом…
«Надо же, будто оставил там, за порогом, смерть, чтобы вернуться к жизни…» —неожиданно для самого себя подумал Андрей.
Спустившись на один лестничный пролет, он привычно повернул направо и… натолкнулся взглядом на какую-то нелепую, но явно знакомую фигуру, устроившуюся на подоконнике между этажами. Тощий, небритый парень в засаленном спортивном костюме немыслимой расцветки сидел, поджав под себя ноги, и пристально смотрел на Андрея внимательным и в тоже время отчужденным взглядом.
– Никак, Женька! – удивился Андрей, приблизившись. – Ты-то чего тут делаешь?
– Ничего особенного. Сижу вот, любуюсь на вас, живых – как
