А главным украшением улицы были символы бывшего Королевского города: роскошный Торговый крест, похожий на дворец в миниатюре, и величественный Толбус[3] с четырьмя коническими башнями по периметру и золоченым петухом-флюгером наверху – прямо как в пушкинской «Сказке о золотом петушке»!
С другой стороны, Форрес был очень молодым городом. Виолетта никогда не встречала такого количества детворы и подростков ни в одной российской глубинке. А Форрес был именно глубинкой, только шотландской…
Город был построен на возвышенности в десяти километрах от ближайшего залива Северного моря, однако чаек различных видов, окраса и размеров в центре Форреса было видимо-невидимо. Они гордо восседали на черепичных крышах старинных домов и даже на крутом куполе Толбуса. Стаями кружили над небольшим живописным прудом с красивым зеркальным водопадом: здесь они легко могли урвать корм у лебединого семейства и уток, которые были не столь расторопны.
По большей части чайки просто парили в воздухе, что-то призывно крича. В сочетании с золотым петушком Толбуса и грациозными лебедями в пруду они сами казались посланцами из сказочной страны.
Здесь, на севере Шотландии, все было овеяно волшебством: и древние замки с привидениями, и необъятные охотничьи угодья с золочеными, похожими на жар-птиц, фазанами и грациозными ланями с печальными, все понимающими глазами… И бурлящие горные реки с огромными валунами посреди стремнины, словно зловещие камни Гингемы, дающими проход лишь лососиной стае, но никак не лодке или плоту…
И над всем этим великолепием царили чайки. Особенно Виолетте Петровне нравились шустрые маленькие «белоснежки» с черными шапочками на головах. Другие птицы были размером с крупную курицу и имели самый разнообразный окрас крыльев. Однако отличительной чертой всех местных чаек было безукоризненно белое брюшко. Виолетта смело могла бы назвать их аристократками, кабы не присущий им бандитский нрав. Все без исключения местные жители терпеть не могли этих наглых разбойниц – бывало, чайки выхватывали еду из рук зазевавшихся прохожих, особенно детей, и даже ранили!
Не любили шотландцы и голубей, которые достигали здесь поистине гигантских размеров и, как и чайки, цинично гадили на шотландские святыни. Еще здесь не любили ворон… Однако Виолетта не могла скрыть восхищения, наблюдая из кухонного окна их неистовые бои с ястребами и коршунами за лакомое охотничье пространство. До безрассудства смелые птицы!
Остальных пернатых здесь холили и лелеяли не только в «суровую зимнюю пору», но и летом, когда естественного корма и червей было полным-полно, особенно после хорошего дождичка. А в последнее время погода только такой и была. Муж, правда, ностальгически вспоминал времена, когда летом можно было купаться в морском заливе с дивными песчаными пляжами. Но Виолетта Петровна подобной благодати не застала, и на ее памяти лето работало по графику «сутки через трое», как любили шутить шотландцы.
Так вот, почти в каждом саду были сооружены кормушки, доверху набитые различными
То́лбус
Королевский город
