слышу, как вой отчима резко обрывается. Звуки какие-то странные, словно кинули что-то тяжелое.
Потом кто-то резко дергает мою дверь.
Нет! Ее так просто не откроешь! Плавали – знаем! Специально установила железную, чтобы никто не…
– Лика, ты там? С тобой все хорошо?
Мамочки… неужели это…
– Лика, откройте!
Быстро вскакиваю с кровати, лечу к двери, поворачиваю ключ. И отпрыгиваю, потому что Алексей Николаевич заходит, закрывая собой весь дверной проем.
Вижу, что в коридор выглядывают соседи, но тут же трусливо прячутся.
Александровский заходит в комнату, осматривается.
– Почему темно?
– Я… я легла спать…
– В одежде? Где свет включается? – не дожидаясь ответа, сам находит; загорается лампочка, и я щурюсь.
Он закрывает за собой дверь, критично оглядывает меня.
– Он тебе что-то сделал? Ударил?
– Нет. Ничего. Я пришла и сразу дверь закрыла.
– Почему плачешь?
А так непонятно, без объяснений?
Опускаю голову. Не знаю, что сказать ему. Просто реально не знаю.
Всю мою жизнь если только рассказать, почти с самого детства, опуская некоторые подробности.
– Ладно, я понял. В общем так, собираем вещи, тут ты не останешься.
– Что? – смотрю потрясенно, это он серьезно сейчас?
– Лика, поздно уже, скоро спать надо ложиться, поэтому давай обойдемся без пререканий.
Чувствую, что внутри все трясется. Кто ему вообще дал право мной командовать?
– Я вам не Лика. А Ангелика Витальевна. И мы договорились на «вы». И я тут живу и никуда переезжать не собираюсь. Ясно?
– Ясно.
Ответил и замолчал! Нет, вы посмотрите на него! Это нормально? Стоит и разглядывает меня!
Проходит минута точно. Еще. Я хорошо разбираюсь во времени. Иногда проигрываю в голове такты какой-нибудь мелодии, четко, как по метроному, проверяя секунды.
На третьей минуте не выдерживаю.
– Что вы так смотрите?
– Пытаюсь понять, почему тебе хочется тут остаться?
– Разве не очевидно? Это мой дом!
– Это дом? Серьезно? Вы, Ангелика Витальевна, на полном серьезе считаете вот это домом?
Он делает движение, опускает кулак на стену – штукатурка сыпется. С ужасом вижу, как его пальцы тянутся к кромке обоев, сейчас подцепит – и оборвет! А это я сама клеила! Как смогла!
– Не надо!
– Красили в прошлом веке? А обои? Тут плесень везде. Сырость. Запах соответствующий. Это нормально?
Что? Ему не нравится, как у меня пахнет? Чувствую поднимающуюся ярость. Вот же… сноб!
– А пьяные мудаки, орущие под дверью, это нормально? А что будет, если в следующий раз ты не успеешь зайти в комнату и закрыть дверь?
Что будет? Сейчас я
