хватая пиджак со спинки стула.
– И всё? – непонимающе устанавливаюсь на его лицо, что в этот момент приобретает идеально ровное положение.
– Жду Вас завтра, Анастасия Викторовна. И прошу, без опозданий, – кивает головой в знак уважения, и удаляется в сторону двери, не забыв на прощание подмигнуть. Вот зараза. Не приду. Из принципа. Телефон вибрирует сообщением «придешь». И как только он узнал мой номер.
Договор
–Ты опоздал, – наезжает с порога Шестакова, не отрывно следя за стрелками на циферблате ручных часов, – уже две минуты девятого. Даже оправдываться и нападать не хочу. Последние пять минут я не без удовольствия наблюдал за тонированными стеклами зала за поведением своей клиентки. То, что она выберет меня, неоспоримо. По последним данным ей грозит не маленький срок в тюрьме за убийство. Но куда больше меня удивляет поведение женщины, сидящей на стуле во главе стола. Зажатая с разных сторон, она мудряется выглядеть в круговороте личного хауса спокойной и уравновешенной. Любая бы на её месте в слезах умоляла помочь.
– Это ты пришла раньше, – констатирую очевидный факт, —на моих ровно восемь. И спорить бесполезно. Мои дела завязаны на времени, если бы я был недостаточно пунктуален, то меня бы гнали взашей, а не бились нанимать самые отчаянные.
– Позволь уточнить, ты сейчас себя намеренно воздвиг на пьедестал, или это случайно получилось? – Какого чёрта её лицо полно презрения? И почему реакции чужого тела так задевают моё эго? Неужели правда так жестко ранит светловолосую самолюбку, что она опускается на уровень самовлюбленного подростка и тянет меня за собой? – Хотя нет, не отвечай, – отмахивается от меня Шестакова, – а то мало ли что может произойти. Вдруг по итогу нашей встречи за каждое произнесенное тобой слово мне придется платить по двойному тарифу. Всё-таки меня, такую отчаянную, будет защищать лучший из лучших.
Открываю папку с личными данными Шестаковой и пристально изучаю, пока словесная петарда внутри женского организма не гаснет.
– Перейдем к делу? – спрашиваю без тени смущения на лице, когда поток ненужной эмоциональной информации иссякает.
– Ну, с чего начнем, – наглеет Шестакова, поднимая волевой подбородок.
– С правды, – формулировать объемно и коротко – важная способность каждого мало-мальски успешного адвоката.
– С чего конкретно? – интересуется Блонди, стушевавшись.
– Как бы глупо это не прозвучало, но сначала.
– С детства? – хихикает Шестакова, разыгрывая дуру. Но мы оба знаем, что это бессмысленно.
– Меня интересует, как ты докатилась до такой жизни, – отвечаю туманно, чтобы развязать язык любительнице поиграть.
– Серьезно? – брови блондинки взлетают вверх.
– Можешь начать с того момента, как получила свою должность, – милостиво ужимаю открытые границы дозволенного, вынуждая сконцентрироваться на неприглядной сути произошедшего.
– Мой отец был главой Балаковского района довольно
