даже фон не всегда ощущаю, ты же знаешь. Почему не спросил, когда брал?
– Я выбирал наугад, по наитию. Было как-то… неловко. Вдруг он очень ценный? Генератор защитного поля или какой-нибудь усилитель боевых пульсаров…
– Или чудодейственное средство от облысения, – покивал я, совершенно не впечатлившись фантазиями сокурсника.
Наугад и по наитию в этом мире чаще всего попадается сплошная дребедень, а вытащить из кучи дерьма бриллиант можно только если ты сперва сам его в эту кучу и засунул. Оракул осуждающе покачал головой в ответ на мой вечный пессимизм и тут же просиял, нащупав что-то в кармане куртки:
– Ага! Нашел!
Выудил искомое, полюбовался пару секунд и торжественно протянул – ну ни дать ни взять орден, дарованный лично правящим монархом при большом скоплении завистливого народу. Только подушечки с кистями не хватает. Я поймал артефакт на открытую ладонь, покрутил перед глазами. Обычная семилучевая звезда из черненого серебра, в центре небольшой черный камешек сложной многосторонней огранки.
– Что это, как думаешь?
– Понятия не имею, – пожал плечами я. – На вид что-то довольно старое, септаграммы для изготовления артефактов перестали использовать еще в Седьмую войну, как бы символично это ни звучало.
– А что за камень?
Я медленно начертил указательным пальцем нужные руны, прямо в воздухе, торопливо развеял две последние – не то! – и осторожно дотронулся до артефакта:
– Опал, если не путаю отзыв.
– Ого, никогда не думал, что они бывают такого цвета…
– Можешь спросить кого-нибудь с кафедры алхимиков, они точнее определяют камни.
– А это что значит? – торопливо спросил Сид. Изящные лучи из черненого серебра неспешно наливались оранжевым, равномерная пульсация едва угадывалась. – У меня он не светился. И в лавке тоже, – в глазах Сидхара отразилось подозрение, что «орден» ему подсунули с гнильцой, но ни один нормальный студент магической школы не откажется от дармового артефакта, будь тот хоть трижды проклят самим Вечно Мертвым.
– Почувствовал что-то, вот и активировался.
– Что именно?
– Не знаю. Обычно артефакты реагируют на создателя, носителя или то, для чего предназначены. Что говорит твое наитие на этот счет?
– Ничего, – покачал головой оракул, на всякий случай прислушавшись к ощущениям.
– Странно, – хмыкнул я. – Обычно из тебя так и сыплются пророчества о конце мира.
– Тебя бы оно порадовало? – поджал губы Сидхар, болезненно реагирующий на любое упоминание о специфичности своего дара.
То, что на первых курсах можно было счесть досадным недоразумением, постепенно становилось системой. Конечно, увидеть востокчанин мог и хороший урожай репы, и смерть любимой тетушки заказчика – вероятности развития событий открывались перед ним по-прежнему легко, – но с высокой точностью был способен предсказывать только негативные. То, что репа вызреет – тридцать
