отправить любая стопка, и при этом умудриться спрятать свое опьянение перед охранником и попасть внутрь. Поэтому определенный уровень вакханалии начинался уже в барной части «Подполья». За тем, когда практически не организованная толпа молодых людей занимает все столики, частично деградируя до состояния животных, а кто-то и до растений, за стойкой бара внимательно наблюдал Голиаф. Он, само собой, никому бы не дал распускать здесь руки или портить имущество и здоровье других посетителей, и все это прекрасно знали, с Голиаф никто не спорил. Уже через несколько минут после того, как Вы вошли, если вдруг Вам не повезло быть в середине или даже конце очереди, Вы попадали в плотное облако сигаретного дыма, который, наверное, никогда здесь не рассеивался.
И вот, прорвавшись через дым, пепел, крики, переполненные ненормативной лексикой, и местный контингент, Вы попадали в коридор. Слева от Вас две еле держащиеся на петлях двери туалетов, справа – вход в зал для выступлений. Дверь на входе в зал больше напоминает вход в какой-нибудь бункер из фильмов ужасов. Как раз такая дверь закрылась бы перед самым носом главного героя в конце такого фильма, не давая ему покинуть этот, судя по всему, старый военный объект, принадлежавший то ли американцам, то ли нацистам, когда за героем бы гналась толпа неудачных генетических экспериментов. А если Вы пойдете прямо, то, пройдя небольшой помещение, где был так называемый «чиллаут», Вы попадете в гримерку. Но сначала давайте заглянем за тяжелую бункерную дверь.
Это было самым большим помещением всего клуба. Стены были обиты каким-то дешевым звукоизолирующим материалом, который уже износился со временем, но, кажется, все еще выполнял свои функции, поэтому его не снимали, да и денег на его замену особо не было. Сразу напротив тяжелой входной двери была старая барная стойка, в которой располагалось все музыкальное оборудование звукорежиссера: это место называли «пульт» или «глайдер», но об этом чуть позже. За «пультом» гордо стоял Гоблин, вечно пытающийся что-то подкрутить, что-то подпаять, что-то там еще как-то странно настроить, но в итоге у него всегда получалась какая-то удивительная магия, поскольку из дешевой и не самого лучшего качества концертной аппаратуры он умудрялся выжать даже чуть больше чем максимум. На полу, в том числе и на той части, которая должна была представлять из себя сцену, был положен обычный пожелтевший местами от времени и некоторых посетителей, чья кровь к моменту посещения зала по уровню токсичности уже больше напоминала ракетное топливо. Сама якобы сцена находилась на обратной от «пульта» стороне зала. Она была на несколько сантиметров выше пола, имела дополнительный выход (собственно, в гримерку), и на ней, хоть и тесно, но умещались несколько колонок, большая ударная установка, и оставалась еще почти половина сцены для остальных участников группы. В общем, в тесноте, да не в обиде. Этого хватало, чтобы раскачать толпу, но некоторым музыкантам было абсолютном плевать на условности в виде сцены,
