target="_blank" rel="nofollow" href="#n3" type="note">[3] я всегда чувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, прыщавой и впечатлительной, благодарной за те крохи близости и любви, которые мне бросали.
– Подвинься, милая, еда капает, – сказал он.
Как и думала. Он пришел.
Я подогнула ноги, освобождая место для папы. Он достал два контейнера, испачканных в масле, и протянул один мне.
– Ты выглядишь ужасно, – заметила я, открывая контейнер. Запах мускатного ореха и шафрана ударил в нос, из-за чего у меня сразу потекли слюнки. Мой отец покраснел, отвел глаза и скорчил гримасу.
– А ты выглядишь прекрасно, впрочем, как всегда. – Он поцеловал меня в щеку, затем отодвинулся и оперся на колонну так, чтобы мы сидели друг напротив друга.
– Я могла бы есть это три раза в день, каждый день, – проговорила я, накалывая еду на пластиковую вилку. Нежные кусочки курицы падали на подушку из риса. Я отправила кусочек в рот, закрыв глаза.
– Неудивительно, учитывая, как ты весь четвертый класс только и питалась макаронами и сырными шариками. – Он посмеялся, после чего добавил: – Как идет завоевание мира?
– Медленно, но верно. – Я открыла глаза и увидела, что он просто ковыряется в еде.
Во-первых, он опоздал. И сейчас я заметила, что он практически неузнаваем. Его выдавали не помятая одежда и отсутствие свежей стрижки. Все дело было в выражении его лица, которого я не видела за почти тридцать лет, что знала его.
– Кстати, как ты? – спросила я, держа зубами край вилки.
– Хорошо. Занят. Нас проверяют, так что в офисе все вверх ногами. Все бегают, как безмозглые курицы, – ответил папа. Его телефон, который был убран в передний карман брюк, завибрировал. Зеленый экран просвечивал сквозь ткань одежды. Он проигнорировал звонок.
– Только не снова. – Я залезла вилкой в его контейнер, доставая золотой картофель, спрятавшийся под горой риса, и скрыла его между губами, после чего добавила: – Но это все объясняет.
– Объясняет что? – сказал он встревоженно.
– Я подумала, ты выглядишь немного странно, – пояснила я.
– Это все надоедает, но я уже проходил через это. Как бизнес? – снова спросил папа.
– Вообще-то я хотела узнать твое мнение об одном клиенте, – начала я осторожно эту тему, когда его телефон в кармане снова завибрировал. Я перевела взгляд на фонтан в центре сада, без слов показывая, что все в порядке, если он ответит на звонок.
Вместо этого отец достал салфетку из сумки для еды и вытер ею лоб. Салфетка в виде облака прилипла к его поту. Температура на улице была ниже тридцати пяти градусов по Фаренгейту[4]. Что за дело заставило его так потеть?
– И как Джиллиан? – Его голос звучал выше обычного. Предчувствие беды словно слабая, почти незаметная трещина в стене, поползло по моей коже, и он продолжил: – Я помню, ты говорила, что у ее бабушки была операция на бедре на прошлой неделе. Я попросил секретаршу отправить цветы.
Конечно, он помнил. Папа всегда был тем человеком, которому я могла доверять. В отличие от моей матери, которой
Около 2 градусов Цельсия.
