но за благодарность, а не в наглую…
– Да чистая правда, – пищит мерзко щучка-селедка. – Ты, Марья Антоновна, всегда для человека стараешься…
– Я ей сразу с порога и сказала: не туда, – говорю, – метишь, голуба…
– Ты очень прямая с людьми.
– Прямо с порога…
И так мерзко эти две талдычат, что оборотился Андрей Петрович и в них вперил. И видит: одна баба, которая Салтычиха, ничего в ней человеческого нет, так, большая толстостенная картонка с прорезями для глаз и рта. А вторая с писклявым голосом – в самом деле, щучка, но селедочного посолу. И таким духом мерзким от них понесло в его сторону, что плохо стало Андрею Петровичу. Тот, может, от отвращения и ушел бы ни с чем, однако, как нарочно, в это время к нему неожиданно поп обратился: видно, что-то в Андрее Петровиче его завлекло.
– Вы, – говорит, по какой нужде? Или так просто, интересуетесь?
Андрей Петрович на попа глядит – вроде человек нормальный.
– Я, – отвечает, – ангела ищу. Мне очень важно найти живого ангела.
– А зачем вам ангел? – натурально интересуется священнослужитель.
– Вопрос ему задать нужда во мне великая. Церковь, вроде, самое место подходящее для анеглического пребывания…
– Ангел Божий всегда в церкви присутствует.
– Вам встречался ангел?
– Нет, – честно признался Священнослужитель. – Лично не сподобился. Незримое присутствие ощущал, было такое, а так, чтобы воочию – не был удостоен.
Ну и любопытство, разумеется, берет попа, какой такой вопрос желает Андрей Петрович ангелу задать.
– Какой же у вас вопрос к ангелу имеется? – спрашивает поп.
– Как мне спастись? – отвечает ему Андрей Петрович. – От смерти, чтобы жить всегда?
– Для этого вам ангела не обязательно искать, Господь наш и Святая Церковь на этот вопрос отвечают.
– Как же они отвечают? – спрашивает Андрей Петрович.
– Основа веры нашей – сей ответ, и символ: чаю воскресение из мертвых!
Так в символе нашей веры записано. И кто душу свою ради Христа нашего потеряет, тот обретет спасение и жизнь вечную…
– Трудно человеку во все это поверить, особенно в наше время, – говорит Андрей Петрович. – Только я про другое хочу спасение узнать, как воскреснуть, не умирая. Не про загробное спасение интересуюсь я, а про тутошнее, прижизненное, чтобы не узреть смерти. Неужто так бренно все, и умрем мы неотвратимо?
– Мы не умрем, но сильно изменимся, – ответил поп. – Так сказал Учитель и Господь наш.
– Вопрос в том, насколько изменимся, – усмехнулся Андрей Петрович. – Иные люди так меняются, что становятся неузнаваемы.
– На это я вам ответить не могу, только боюсь, ваш вопрос от лукавого, потому
