не видел я русалок, думал, бабки детей стращают, чтоб не плавали в быстрых водах. А оно вон как, есть вы. Стало быть, и домовые с лешими быть могут.
Речная дева чуть склонила голову, улыбнулась. Видимо, уразумела, что не враг ей Данила.
– Я и сама не верила, что есть русалки. Думала, раз – и нет меня, умерла. А оказалось, что не будет покоя мне после смерти. Не заслужила.
– А где же ты жила человеком? Ты точно не из Покровки, я бы запомнил тебя.
Русалка покачала головой, печаль омрачила личико:
– Я не помню, откуда я, где жила, как звали меня. Река стёрла мои воспоминания, теперь я – часть её. Такова расплата за грех, что сделала. Знаю лишь, что здешняя я – мы где утонули, там и остаёмся, пока не исчезнем. И недавно я тут, порядков всех русалочьих ещё не знаю.
Данила хотел промолчать, сжал руку в кулак, но вопрос сам сорвался с губ:
– А зачем ты так с собой? Почто в воду кинулась?
– А не твоё то дело! – обозлилась русалка, тряхнула волосами, – хочешь убить меня – убивай, я на берегу ничего сделать тебе не могу, я только в реке сильна. Я давно смерти жду, да только теперь мне заслужить её надо.
Сказала и заплакала. Закрыла лицо ладошками, мокрые волосы как змеи заструились вокруг лица. Плач у русалки был надрывный, жалобный, будто треснувший колокольчик звенит, и сжалось сердце у Данилы, запекло внутри.
– Не стану я мучать тебя. Как и сказал – отпущу в реку. Только скажи мне, как тебе помочь?
Русалка отняла ладони от лица, всхлипнула.
– Не ведаю я того. Водяной нам того не скажет, не дурак он нас отпускать. Как простят нас, так становимся мы речным илом, опадаем на дно. А пока не простили – прячемся на дне, путников заманиваем на гибель. Тошно мне от такой доли, муторно, а не могу ослушаться. Водяной пристально следит за нами, – зеленоватая рука утёрла слёзы, нежная кожа светилась в темноте.
Данила приколол булавку к рукаву, выпустил руку девушки. Нежная, влажная кожа скользнула по ладони, будто рыбка выплыла из-под пальцев.
– Что ж, ступай восвояси. Да только помоги мне напоследок.
Глянула русалку пристально, да уже без страха – чего это чужаку от нечисти речной нужно?
– Что хочешь, всё сделаю. Раз ты слово сдержал, то и я сдержу, – ответила она, качнув головой.
– Ввечеру тут сестрица моя ожерелье обронила в воду, когда осотницу рвала у берега. Не видел ли кто из ваших алых бус?
Русалка задумалась на мгновение и, вскочив с муравы, рыбкой бросилась в воду, поминай, как звали. Даже вода не шелохнулась за ней, будто нож в масло вошла в реку.
«Хитра, плутовка, небось теперь ни бус, ни русалки не увижу», – подумал Данила, но решил немного обождать. Сел на траву, погладил рукой влажные, ароматные травы. Запахли они на весь берег пряно да масляно, смешался их дух с влажным воздухом.
Уж устал Данила на берегу сидеть, думал, и вправду обманула его русалка. Только поднялся, чтоб восвояси идти, так и вышла русалка на берег, и в руке у неё были зажаты
