когда купит книгу. Потом она вспомнила ещё кое-что, от чего уголки губ поползли вниз. Разговоры про нового учителя литературы не давали покоя. Уверенности в том, что это именно тот, о ком она думала, не было, ведь оказаться им мог кто угодно и неважно, что попутчик из поезда знает поимённо нескольких писательниц. Из задумчивости её вывела Ханна, продолжавшая стоять возле двери и всё ещё находящаяся под впечатлением от рукописи.
– Как бы мне хотелось встретить такого вот Фернандо, дикого и необузданного, и чтобы любил только меня и ради меня был готов на всё.
– Дорогая моя, – Марта, стоя у своей кровати и растирая в ладонях ароматный крем для рук, поспешила вернуть её с небес на землю, – таких не бывает. Максимум, на что можно рассчитывать – это горячий мачо, который подарит плюс-минус незабываемую ночь, а потом слиняет дальше совершать любовные подвиги. А тебе останутся лишь приятные воспоминания, которым ты будешь предаваться, стоя дома у плиты и помешивая кашу в кастрюле для мужа и детей.
После этих слов в неё полетела подушка, на ходу смахивая с тумбочки лампу. С предательским грохотом в следующую секунду она опустилась на деревянный пол, после чего Кристина молниеносно запихнула свою рукопись в сумку, затолкала её в дальний угол тумбы, дождалась, когда подруги юркнут под одеяла и мгновенно потушила свет. Прошло меньше половины минуты, прежде чем в нависшей тишине они услышали тяжёлые шаги дежурной, спешно прошествовавшей мимо их двери.
– Криворучка, – шёпотом проговорила Марта, еле сдерживая смех.
В свете луны нехарактерный для воспитанной аристократки жест, который показала ей Ханна, был красноречивее любых слов.
Утром следующего дня немногие обитатели корпуса старшеклассниц были рады проснуться раньше обычного. За лето девочки привыкли поздно ложиться, просыпаться ближе к обеду, но безжалостная реальность настойчиво толкала их к первому уроку. Почти из-за каждой двери доносились глухие стоны и мольбы оставить несчастных в покое, дать поспать ещё пять минуточек. Несмотря на то что ежегодно на первом уроке первого учебного дня вместо каких бы то ни было занятий фрау Готфрид проводила торжественную линейку, опаздывать или вовсе не являться на неё смельчаков не находилось.
Первой из постели выползла Марта. Сгорбившись под тяжестью сна, который так вероломно прервал будильник, несчастная поплелась в ванну, шаркая на ходу по полу пушистыми розовыми тапочками. Следом за ней поднялась Кристина и некоторое время просто смотрела в пустоту, принимая как данность неизбежное начало учебного года. Она, как это ни странно, довольно неплохо отдохнула летом на тихом курорте французского побережья, а после – в маленькой квартирке, которую сняла для них мать и куда приходила в редкие для её профессии свободные часы. Бессловесная заторможенность раннего утра продолжалась и во время переодевания, когда одна из соседок силилась отыскать в неразобранной с вечера сумке затерянный чулок, другая дотошно выводила ровную стрелку на левом глазу, а третья пыталась вручную разгладить
