Мой Томский перекрёсток. Спасительный круг. Стихи, песни, поэмы, воспоминания. Сергей Гуреев
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Мой Томский перекрёсток. Спасительный круг. Стихи, песни, поэмы, воспоминания - Сергей Гуреев страница 7
Редко нам суждено
выпить теперь до дна.
Трубин завел внучат,
сам жарит гренки им,
ну, иногда звучат
с Пономаренкою.
Где их теперь дуэт?
Был на квартире с ним,
слышал такой ответ —
Мы репетируем!
Баушников – «ни-ни»,
разве что на пари.
Мыльцев теперь с детьми,
в смысле, сидит в жюри.
В ДК иногда поёт,
как жахнет, так будь здоров!
Зинур, тот совсем не пьёт,
и даже не варит плов.
Пыжьянов – вот тот творит,
держит позицию!
Снова он фаворит
в своих композициях.
Придумал таких вещей,
подвластны все «ля» ему.
Короче, «Секунда» вообще
непотопляема!
Зайцев – два раза в год,
Томск ему по нутру,
Визбора всем поёт,
даже, когда в Актру!
Гурыч своим стихом
мучает каждый раз,
всё ему нипочём,
даже незрячий глаз.
Игорь, он снова мил,
песни есть новые.
Рома – тот всех затмил,
бард с басановою!
Вырос за столько лет,
мощно солирует.
В Томске его и нет,
всё гастролирует!
Войцик в ДК рулил,
но его кинули,
вроде не материл,
в общем, задвинули.
Боря совсем пропал,
в вузе свершения,
к нам пару раз попал
по приглашению.
Свете в семье хлопот
с тремя детьми – беда,
на фестивалях вот
встретимся иногда.
А Барсуков, к нему
жизнь не цепляется,
песен он помнит тьму,
правда, стесняется.
Смена растёт? Ну, да,
жанры есть разные.
Да молодёжь всегда
своеобразная!
Могут и свой концерт
не по-сиротскому,
студия есть – «Акцент»
у Миргородского.
Творчество всё при мне.
быстро бегут года.
Все уже в седине,
лысые иногда.
Смотрим и интернет,
ролики там кругом.
Путин – 15 лет,
впрочем, я о другом…
Рано ещё, поверь,
спать на диванчике,
Игорь у нас теперь,
в смысле, Иванченко!
Таня Грязнова есть,
Рита ещё Таран.
Если Исаев здесь —
Господи! Всем – Ура!
Хорошо, что бывает день,
где всем вместе нам хорошо,
даже, если собраться лень,
мы с тобой поскрипим ишшо!
Октябрь 2008 года
начало творческой истории ДК «Томский перекрёсток»
Растущее повсюду отчуждение
в начале двадцать первого столетия
усиливает наше наслаждение